– Ничего, – вздохнул, отвернувшись к стеклу, Витек. – Рули давай, Шумахер.
Асфальт закончился. Свернули на уходящую в лес, почти неприметную, но, как оказалось, хорошо укатанную грунтовку, местами сохранившую остатки высыпанного много лет назад щебня. Деревню Соловьи и дом фермеров Сапрыкиных нашли без проблем. Промахнуться было невозможно, дальше дорога заканчивалась. Тупик. Что ни говори, а армейские полевые карты, на которых обозначено каждое строение, включая баню и дровяной сарай, и каждая более-менее проходимая для военной техники лесная дорога – вещь безусловно ценная в определенных ситуациях. Сразу тормозить у калитки не стали, прокатились вдоль всей деревни, из конца в конец, ловя на себе любопытные взгляды прильнувших к окнам местных аборигенов. Оценили обстановку. Всего Соловьи насчитывали двадцать восемь дворов, треть из которых казались явно нежилыми и покинутыми. Деревня находилась на пространстве, ограниченном с двух сторон подступающим к самой воде лесом. Семь дворов располагались слева от грунтовки, на узкой полоске между дорогой и озером, остальные дома стояли на противоположной стороне единственной улицы. За ними простиралось большое, разделенное на участки дренажными канавами поле, опять-таки упирающееся в лес. Таким образом место, на котором стояла деревня, с высоты птичьего полета напоминало каплю чистого пространства на фоне окружающего со всех сторон леса, обращенную более узкой частью к озеру.
– А местечко-то – эксклюзив, – со знанием дела оценил Витек. – Было бы оно поближе к Питеру, хотя бы в радиусе ста километров, как Мшинская, и цена каждой сотки здесь была бы доступна только таким, как папа Рэмбо. Усекаешь тему, Ручечник?
– Не глупее тебя, – буркнул Годзила, медленно ведя джип по раскисшей от сырости дороге. – За тутошнюю землю и так можно капусты немеряно срубить, если грамотно к делу подойти. Выгнать всех чертей, снести их развалюхи, разбить поле на зоны и продать через Питер. Чем ближе к воде – тем дороже. Барыги приедут, как миленькие, и строить будут – аж щепки по сторонам. Лимонов пять корячится, как с куста. Как думаешь?
– Пять – не пять, но хапнуть хорошо можно, – кивнул Витек. Показал пальцем на добротный одноэтажный сруб с резными ставнями, мимо которого они проезжали второй раз. – Вот он, бывший дом сестры отца Иоанна. Тормозни-ка. Выйдем, прогуляемся по тропинке к озеру. Лохи голимые нас в окошко своей хибары увидят, сами савраской прибегут. На батюшкиной земле и потолкуем.
– Не понимаю, – вылезая из «ниссана», проворчал Годзила.
– Что тебе не понятно?
– На хрена этим чертям понадобилось покупать землю и дом старика, если в деревне каждый третий дом стоит пустой? Причем два из них – тоже возле воды.
– Не понимаешь, – Витек задумчиво сдвинул брови к переносице. Толкнул жалобно скрипнувшую, не запертую калитку. – А вот я, кажется, понимаю. Ты на дома эти внимательно смотрел, где никто не живет?
– Вроде, – не нашелся с точным ответом Годзила. – Ты это к чему?
– А к тому, наблюдательный ты наш. Глаза разуй. Все пустые дома покинуты хозяевами совсем недавно. Год, от силы два года назад. Смекаешь расклад? Ну, давай, шевели мозгами, Эйнштейн!
– Ты… хочешь сказать, что варку насчет будущей застройки уже замутили? Процесс типа пошел?
– Пять баллов, возьми с полки пирожок. Вот тебе и ответ. Теперь догадываешься, кто именно из местных занимается скупкой домов и участков?
– Сапрыкины. Кто же еще, – в глазах Годзилы блеснул огонь внезапного озарения. – Ушлые, черти! Непонятно только, откуда они бабла столько надыбали, чтобы всю деревню расселить. Не на говне же коровьем заработали. Неужели всех, как попа нашего, на лавэ развели? Уговорили продать, сунули бабки, а потом – по башке, и в дамки. Не, вряд ли. Не прокатит такая туфта. Даже в этой дыре. Мусора хоть псы, но точно не лохи. Давно бы чухнули. Тут по ходу другой новгородский гамбит.
– Кто знает, сир, кто знает. Как там было у Гамлета? Есть много в этом мире, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам, – задумчиво продек-ламировал Витек, в пору своей беззаботной юности успевший аж два полных курса проучиться в театральном училище, в знаменитой столичной «Щуке», откуда и угодил прямиком на нары за учиненный по пьянке в общежитии кровавый мордобой с поножовщиной. Остановился, обернулся к напарнику. Достал сигарету, закурил. Глянул на Год-зилу через плечо, сказал тихо: – Вот мы сейчас поляну-то и пробьем. Заметили нас, братан. Уже скачет, с лопатой в руке. Как я понимаю – сам товарищ Сапрыкин, собственной персоной. Ты пока молчи, я буду разговаривать…
Местный деревенский олигарх оказался крепким мужиком лет шестидесяти. Совершенно не похожим на одичавшего вдали от цивилизации коренного оборванца. Одет он был в линялые джинсы, свитер, кожаную куртку и добротные, ярко-зеленые резиновые сапоги, явно импортного производства. К незваным гостям подошел решительно, без страха, окинул обоих цепким взглядом с ног до головы, бросил холодно-сдержанно:
– Здорово. Что надо, мужики?
– Да вот, интересуемся, – Витек кивнул на дом. – Хотим участок под дачку прикупить, у озера. Место уж больно красивое здесь у вас. Не знаешь, дом продает кто-нибудь?
– Нет, – мотнул головой Сапрыкин. – Ничего вы здесь не купите. Так что ищите в другом месте. Ильмень-он большой. Деревень вокруг много. Думаю, сговоритесь.
– Как же нет, если почти половина дворов пустует?! – очень натурально удивился Витек. И тут же прищурился хитро. Пробормотал, пристально глядя фермеру в глаза: – Что-то ты, мужик, темнишь.
Сам-то ты кто такой? Бывший колхозный председатель?
– В гробу я видал ваших красных председателей. Их сучье время, слава богу, закончилось. Я здешний староста. Зовут меня Сапрыкин, Иван Кузьмич. И я говорю, что ни один двор в Соловьях не продается. – Сапрыкин оказался мужиком не робкого десятка. Переложив лопату из одной руки в другую, он резким движением воткнул ее в землю. Смысл агрессивного жеста был понятен без слов: «Убирались бы вы отсель, хлопцы залетные, подобру-поздорову».
– Все в этом мире продается и покупается, – усмехнулся Витек. – Вопрос цены. Вот, взять, к примеру, этот участок, – он сделал широкий мах рукой. – Хорошее место, у озера. Я бы его купил прямо сейчас, не сходя с этого места. Деньги у меня с собой. Кстати, кто тут хозяин?
– Я, – фыркнул Сапрыкин. – И я тебе, мил человек, еще раз говорю – в Соловьях ни один дом не продается. Пустая трата времени. Уезжали бы вы, парни. Не будет у нас разговора.
– Не торопись, Кузьмич, – покачал головой Витек. – Выслушай вначале, что тебе предлагают. Я готов дать за этот дом пятьдесят штук зеленых. Это больше, чем полтора миллиона рублей. Больше тебе никто и никогда не даст. За такие деньги в Новгороде можно купить шикарную квартиру с евроремонтом, в самом центре.
– Сколько стоят квартиры в Новгороде, я и без тебя знаю, – отрезал явно начинающий нервничать фермер. – Я сказал – нет. Значит, нет. Все.
Витек и Годзила переглянулись. С первой частью марлезонского балета пора было заканчивать и переходить к более доходчивым методам дознания.