– Супружество всегда подразумевает обещания и контракты, – холодно возразила Беттина. – Единственная разница в вашем случае заключается в том, что это делается открыто. Райан сказал тебе, что ему нужно от тебя и что ты можешь ожидать от него. Ты должна быть благодарна ему за его деньги.
– Мне противны все эти бесчестные манипуляции! Как только я могла согласиться?
– Девон! Девон, ну послушай меня…
– Нет. На этот раз я никого не стану слушать – только себя.
– Не будь же ты дурой! Мы и мечтать не могли, что нам выпадет такое богатство. На что мы надеялись? В лучшем случае получить хоть немного денег. А теперь? Дом. Трастовый счет. Супружество, которое может длиться, пока это выгодно, – если, конечно, ты будешь правильно вести себя. А ты паникуешь.
– Нет, – заплакала Девон. – Нет…
– Послушай свою маму, Девон, – раздался низкий мужской голос.
Девон резко повернулась. В дверном проеме стоял Райан, с лицом, как будто выбитым из гранита.
– Ты знаешь, что она права. Не время бежать, поджав хвост, когда находишься почти у цели.
Девон хотела сказать ему, что он ошибается, что ей ничего не нужно ни от него, ни от Джеймса, но слова застряли у нее в горле. Райан ей не поверит. Говорить ему что-либо – только унижать себя. Она скорее провалится сквозь землю.
Как нарочно, в это время донеслись мелодичные звуки шлягера “О, обещай мне… ”. Райан холодно улыбнулся.
– Пора, – сказат он и протянул ей руку.
– Давай же, иди, – прошипела Беттина. – Минутное дело – и; ты свободна.
С этим ласковым материнским напутствием, все еще звенящим в ушах, Девон взяла Райана под руку, и он повел ее вниз по лестнице, чтобы взять ее в жены.
Церемония была не из тех, о которых потом вспоминают с нежностью. Беттина, решительно сложив губы, расположилась чуть позади Девон, в арьергарде, как бы прикрывая отступление: на тот случай, если дочь вдруг надумает бежать.
Фрэнк, все еще не отошедший от шока после новости, обрушенной на его неподготовленные мозги два дня назад, обосновался позади Райана.
– Чтобы помочь тебе выйти из двери, когда придешь в чувство, – чуть слышно пояснил он.
В самый ответственный момент Агнес Бримли разразилась рыданиями, удивив всех, особенно судью, начавшего церемонию приятной проповедью о предназначении мужчины и женщины, о радостях законного брака, не удосужившись, однако, взглянуть перед началом своей речи на лица новобрачных. Затем он прокашлялся и произнес традиционно-обязательные в таких случаях слова из Гражданского кодекса и объявил их мужем и женой.
– Можете поцеловать невесту, сказал судья.
Райан повернулся к Девон. Выражение лица ее было ужасно. Губы скривились от презрения. То, что выражали ее глаза, не мог прочесть только дурак. “Руки прочь! ” “Не прикасайся ко мне!”
Именно так Девон смотрела на него во время их первой встречи в “Монтаносе”. Но Райан уже успел узнать ее. Что бы она ни думала о нем и что бы он ни думал о ней – он мог легко удалить этот ледяной взгляд с ее бледного прекрасного лица за одну секунду. Все, что нужно для этого сделать, – это обнять ее, раздвинуть ее губы своими губами. И она издаст тот еле слышный звук женской капитуляции, который всегда сводит его с ума. Руки ее соединятся за его затылком, глаза затуманятся от желания.
Она будет принадлежать ему в любой момент, и ей это прекрасно известно.
– Тебе нужно поцеловать невесту, – хихикнув, заметил Джеймс, – чтобы я тоже мог ее поцеловать – так положено.
Райан скрипнул зубами, обнял Девон и притянул ее к себе, чувствуя, как напряглось ее тело. Выражение ее глаз изменилось – от ледяного презрения до неясного опасения. Ее губы – мягкие, похожие на лепестки розы – задрожали, и ему сразу же вспомнились ее слова о том, что сейчас не средневековье, когда женили насильно.
Наверное, сотни лет назад невеста так и смотрела на своего жениха: с жутким страхом перед неизвестностью в глазах. Женщина, конечно, знала, что конец свадебной церемонии – это только начало, что впереди – ночь, когда ее господин и повелитель придет в брачную обитель и запрет за собой дверь.
– Черт бы тебя побрал, пробормотал Фрэнк. – Поцелуй же наконец девушку – и дело с концом, о’кей?
У Райана сердце бешено заколотилось. Он крепко взял лицо Девон в свои ладони. Медленно, очень медленно его взгляд соединился с ее взглядом, он наклонился и осторожно, нежно поцеловал ее, едва прикасаясь своими губами к ее губам. И почувствовал, как дрожь пробежала по ее телу, дрожь, которую – он знал это – она изо всех сил старалась унять, но не могла. Огонь вспыхнул в его жилах, он обнял ее и прижал к себе, не отрывая от нее своих губ. Поцелуй набирал силу. Его губы двигались по ее губам, кончик языка предпринимал скрытные, но все более дальние набеги.
Слабый, еле слышный звук, непроизвольно издаваемый ею, становился громче, задрожал на ее губах и затих в гортани Райана.
Поп!
Пробка вылетела из бутылки шампанского, открытой опытной рукой официанта, которого наняла мисс Бримли.
Райан сверху вниз посмотрел на пылающее лицо невесты.
– Девон, – с нежностью произнес он.
– Поздравляю, молодой человек, сказал судья.
– Удачи тебе, мой мальчик, – сказал Джеймс. – Я уверен, ты поступил правильно.
Фрэнк был более прямолинеен.
– Старик, – сказал он угрюмо, – по-моему, у тебя не все дома.
Райан еще раз посмотрел на свою невесту. Она отодвинулась от него на максимальное расстояние. Могла бы отойти еще дальше, но для этого пришлось бы уже выйти из комнаты. Мисс Бримли стояла по одну сторону, Беттина – по другую. Обе они болтали какой-то вздор, а Девон только кивала головой, делая вид, что слушает. Райан чувствовал, что она все пропускает мимо ушей. Он заметил, что Девон время от времени высовывает кончик розового язычка, слегка дотрагиваясь им до середины нижней губы, где можно было разглядеть еле заметную припухлость – след его страстного поцелуя.
Тело его напряглось, как сжатый кулак. Вот черт, подумал он. Может быть, Фрэнк прав?
В полумраке Райан несколько раз безуспешно пытался вставить ключ в замок дубовой двери своего трехэтажного особняка из темно-красного кирпича на Ист-Сикстиз. Девон стояла рядом, время от времени задевая его плечом.
“Женат, – промелькнуло у него в голове. – Я женат”.
Разумом он это понимал. Теоретически. С одной стороны. А с другой стороны, он чувствовал себя холостым хоть ты перевернись вверх ногами! Все произошло так быстро – в понедельник он был холостяком, сегодня только пятница, а он уже женат. Муж.
Да никакой он, черт возьми, не муж! Во всяком случае, не настоящий муж. Он женат – да, с этим еще можно согласиться, но все-таки муж – это что-то совершенно другое. Если бы он был мужем, то взял бы свою молодую жену на руки, дверь бы распахнулась, он перенес бы ее через порог…