— Думаешь, такая мысль могла прийти в голову мне? — Он рассмеялся. — Поверь мне, Арианна. Ты прекрасна, и я с удовольствием вспоминаю ночь, которую мы провели вместе. Но я никогда бы не отказался от своей свободы ради сомнительного удовольствия видеть тебя своей женой.
— Что ты сказал? Я бы не вышла за тебя даже ради спасения собственной жизни.
— Как насчет того, чтобы выйти за меня ради спасения твоей бабушки?
— Что ты хочешь этим сказать?
— Я одолжил твоей бабушке деньги, и она должна была расплатиться наличными, а не своей внучкой.
— Я никогда не поверю, что она попыталась сделать это. Кроме того, она выплачивает свой долг.
— Она должна мне три миллиона долларов.
— Ты получаешь «Шелковую бабочку».
— Она не стоит таких денег.
Арианна воинственно задрала подбородок.
— Не вини меня, если ты заключил невыгодную сделку, синьор.
— В то время сделка казалась мне неплохой.
— Неужели? — Арианна поставила салатницу и подбоченилась. — Начнем с того, почему ты одолжил бабушке столько денег? После той ночи тебе удалось выяснить, кто я такая? Может, ты заранее все рассчитал, чтобы расквитаться со мной за то, как я тогда с тобой обошлась?
Глаза Доминика сузились.
— А как насчет тебя? Ты знала, кто я такой, когда подошла ко мне на той вечеринке? Или ты была всего лишь приманкой, призванной подсластить сделку, прежде чем маркиза пришла ко мне с просьбой о деньгах?
— Ты самый настоящий ублюдок! — По щекам Арианны покатились злые слезы. Мысль о том, что она разделила постель с этим человеком, вызывала у нее тошноту. — Неужели ты думаешь, что я так дешево продаюсь?
— Может, и нет, но почему ты выскользнула из моей постели, не оставив даже записки? Или ты тогда решила развлечься, а теперь видишь, что за это приходится слишком дорого платить?
Незапланированная беременность была той ценой, которую она заплатила, но ему вовсе не обязательно об этом знать. Как хорошо, что тогда она не стала узнавать имя человека, от которого забеременела. Джонатан принадлежал только ей. Она любила его всем сердцем, любила так же сильно, как в этот момент презирала Доминика Боргезе.
Ей нужно было выставить его за порог, пока не вернулся ее сын.
— Хорошо, — сказала она, делая несколько шагов назад, как будто расстояние между ними могло помочь делу. — Ты прилетел в Нью-Йорк, чтобы во всем разобраться? Ты в этом преуспел. Той ночью я была не права. Ты ведь именно это хотел услышать, не так ли?
Было это так на самом деле? Откуда ему знать, что все окажется так непросто? Что за какой-то миг все переменится?
Пять лет назад они были равны. Мужчина и женщина, застигнутые страстью, презиравшие весь свет с его условностями. Теперь она была дель Веккио, принцессой, отданной на поругание крестьянину.
Правила игры изменились.
Ее взгляд, когда она увидела его у двери, был полон страха пополам с желанием, он, словно нож, пронзил его. И то, что теперь она пыталась отделаться от него, как будто одно его присутствие могло оскорбить ее, подогрело его гнев.
Человек становится либо рабом своего гнева, либо его хозяином. Эту истину Доминик усвоил рано.
— Скажи что-нибудь, — потребовала Арианна, — и не смотри на меня так. Я ведь извинилась. Чего еще ты хочешь?
Доминик без колебания ответил:
— Я хочу, чтобы ты стала моей женой.
Это было уже слишком.
Последние двадцать четыре часа Арианна прожила как в лихорадке, и это, должно быть, всего лишь…
Неудачная шутка? Насмешка безумца? Она посмотрела на Доминика. Тот казался спокойным и совершенно вменяемым.
— Ты хочешь, чтобы я… — Она не смогла даже закончить. — Так что ты хочешь, чтобы я сделала?
— Я хочу, чтобы ты стала моей женой.
Арианна расхохоталась. Они не знали друг друга, они испытывали друг к другу неприязнь, у них не было ничего общего, ничего, кроме сына, о существовании которого он даже не догадывался. И он предлагает ей выйти за него замуж! Но почему бы и нет!
Да и что еще ей оставалось делать, когда весь мир сошел с ума?
Глаза Доминика превратились в узкие щелочки.
— Мое деловое предложение кажется вам забавным, синьорина?
По крайней мере, он не называл это предложением руки и сердца. Арианне стало еще смешнее.
— Хватит, — прорычал он, — в этом нет ничего смешного.
Он был прав. Это было просто ужасно. Она пару раз глубоко вздохнула.
— Конечно же, нет. — Истерика закончилась так же внезапно, как и началась. Арианна сложила руки и посмотрела в его ледяное лицо. — Может быть, ты скажешь мне, какому еще унижению ты хочешь меня подвергнуть?
— Предложить женщине замужество не значит подвергнуть ее унижению.
Но разве не унизительно быть запертой в собственной кухне с отцом своего ребенка, зная, что сын может вернуться в любую минуту?
Трудно было предугадать, когда завершится прогулка к пруду. Джефф с мальчиками могли торчать там часами, но вдруг ребятам все надоест или они замерзнут…
Тем не менее нужно выяснить, на что еще способен Доминик. Нужно любой ценой избавиться от него. Он не должен был увидеть Джонатана. Во-первых, он может все рассказать маркизе. Во-вторых…
Во-вторых, сын был удивительно похож на отца.
Арианна никогда этого не замечала. Может быть, она просто не хотела этого видеть, но сходство бросалось в глаза. У него были те же темные волнистые волосы, тот же полный чувственный рот, тот же классический римский профиль.
С другой стороны, внешнее сходство не обязательно предполагает родство.
С тех пор как она осознала, какое сокровище сокрыто до поры в ее чреве, она и не вспоминала об отце ее малыша. И теперь, узнав, что человек, от которого она зачала дитя, всего лишь бесчувственное эгоистичное чудовище, которому доставляло удовольствие злоупотреблять своей властью, она решила, что единственный человек, в котором нуждается ее сын, — это она сама.
Доминик играл с ней, потому что она ранила его «эго». Возможно, он надеялся, что она запаникует. Снова упадет в обморок. Она не доставит ему такого удовольствия.
— Нет ответа? — Он сделал несколько шагов к ней. — Возможно, ты хочешь, чтобы я повторил это снова? Выходи за меня замуж.
Арианна улыбнулась, взяла пучок морковки и повернулась к раковине.
— Ты что, самоутверждаешься за счет других? Для чего ты все это затеял? Вчера ты ворвался в мой офис. Человек, соблазнивший меня. Человек, отнявший у меня компанию.