Они молча посмотрели друг на друга. Затем Каролина сунула кота Лукасу в руки:

— Держи. Ну же. Возьми его. Я не могу одновременно собирать вещи и держать Оливера.

Это худющее извивающееся адское создание взобралось ему на грудь и вцепилось всеми когтями в его пиджак. Лукас глянул на кота. Кот посмотрел на Лукаса. Из его глотки вырвалось дьявольское рычание.

Лукас сделал еще одну попытку воззвать к здравому смыслу Каролины:

— Я не уверен, что в доме, где я живу, можно держать животных.

Каролина рассмеялась.

Он не винил ее за это.

Она знала, так же как и он, что ему было бы все равно, можно держать в квартире животных или нельзя. Если бы он захотел поселить у себя марсианина с двумя головами и шестью щупальцами, он бы наплевал на все правила, запрещающие подобные вещи, достал бы себе такого и прошелся с ним прямо через холл.

— Тогда поторопись, — буркнул он.

С высоко поднятой головой Каролина прошествовала в спальню. Лукас держал кота одной рукой. Опять этот звериный рык.

— Кот, веди себя благоразумно, — тихо сказал Лукас.

Затем он позвонил водителю и попросил подъехать к дому Каролины. Тут в дверях появилась сама Каролина с огромной сумкой в одной руке и цветком в горшке в другой.

— Это папоротник, — холодно заметила она, прежде чем он успел что-либо сказать. — И да, я тоже нашла его на улице. И конечно же он отправляется со мной. Ему нужна забота.

В чем этот цветок действительно нуждался, так это в бутылке белизны и быстрых похоронах.

Каролина прошагала мимо со своей ношей и каким-то образом умудрилась открыть дверь:

— Я знаю, тебе трудно это понять, но я считаю, что нельзя бросать живое существо на произвол судьбы.

Глава 7

Пентхаус ценой в тридцать два миллиона долларов.

Если бы Лукас не пытался скрыть свою личную жизнь от посторонних глаз, это место могло украсить собой страницы международного журнала об архитектуре Architectural Digest.

На стенах можно было увидеть эклектическое сочетание японских ксилографии, картин Марка Ротко и последнего открытия Лукаса — великолепных картин Эдварда Хоппера.

На полу из розового дерева лежали персидские ковры.

Квартира состояла из двенадцати наполненных светом комнат с высокими потолками, мебелью светло-вишневого цвета, низкими диванчиками, обитыми белым шелком. Повсюду в массивных вазах из студеновского стекла стояли живые цветы.

Сейчас в этой квартире появилось кое-что новое. Ужасный цветок папоротника, который нашел пристанище где-то в гостевой комнате. Каролина втащила его по ступенькам после того, как устроила Оливера. Лукас предложил свою помощь, но получил отказ.

— Я прекрасно справлюсь сама, — холодно заявила она.

Сейчас и она, и папоротник находились вне поля его зрения.

Не так дело обстояло с ярко-красным лотком для кошачьего туалета, который находился в элегантной уборной внизу. Конечно же это был закрытый лоток, но его предназначение нельзя было не угадать, особенно сейчас, когда Лукас имел неосторожность посмотреть в сторону уборной и увидел кота, чья голова торчала из-под куполообразного отверстия лотка.

Они посмотрели друг на друга.

Кот зашипел. Его уши, точнее, то, что от них осталось, пригнулись назад.

— Сам такой, — пробормотал Лукас и проследовал дальше.

То, что в его доме оказался засыхающий папоротник, казалось невозможным. То, что там появился кошачий туалет, казалось невозможным. То, что он оказался тем человеком, который купил эту штуку, вообще выходило за рамки воображения, но в противном случае ему пришлось бы сидеть в машине и снова держать это чудовище на руках.

— Нам придется остановиться, — сказала Каролина. — Оливеру нужны кое-какие вещи. Нам нужен зоомагазин или аптека.

Лукас наклонился вперед:

— Джеймс, останови, пожалуйста, у аптеки за углом.

Когда машина затормозила, Каролина протянула Лукасу кота.

Кот посмотрел на Лукаса и угрожающе зашипел.

— Я схожу сам, — холодно сказал он. — Просто скажи, что нужно купить.

Впервые за долгое время он заходил в такую аптеку. Он давно уже не знал других магазинов, кроме Тиффани, Сакса или Барни.

Он также впервые за очень долгое время стоял в очереди, чтобы оплатить свои покупки. И он совсем не жаждал повторить этот опыт, особенно сейчас, с кучей всяческих непонятных принадлежностей в руках. Тут было два кошачьих лотка, два коврика, полдюжины каких-то кошачьих деликатесов и две пластиковые штуковины, благопристойно называвшиеся совками для кошачьего туалета.

Когда он наконец вышел из аптеки, его водитель выскочил из машины, подбежал к багажнику и открыл его. Каролина опустила стекло со своей стороны и спросила:

— А где наполнитель для туалета?

Наполнитель.

Его водитель закашлялся. Лукас сердито посмотрел на нее. И если бы Адский Кот мог улыбаться, он непременно улыбнулся бы.

— Сэр, давайте я схожу, — предложил Джеймс.

Но Лукас уже повернулся и направился в магазин.

Сейчас, несколько часов спустя, он стоял у стеклянной стены своей гостиной, наблюдая, как зажигаются огни в Центральном парке, и спрашивал себя, как он, человек, который решил разобраться с женщиной, обманувшей его, мог оказаться в такой ситуации.

Его упорядоченная жизнь превратилась в какой-то кавардак. Как еще это можно назвать?

В его ванной стоит кошачий туалет. В его гостевой комнате поглощает кислород полузасохшее растение. Тут же стоит второй кошачий туалет.

«Я заберу Оливера к себе в комнату, — сказала Каролина, — но он ведь привык жить на улице. Он может почувствовать дискомфорт, сидя взаперти».

Но, судя по всему, он чувствует себя очень даже прекрасно.

На итальянской плитке в кухне стоят две керамические миски, одна наполнена дурно пахнущими кошачьими деликатесами, во вторую налита вода.

Лукас отвернулся от окна и бесцельно прошелся по гостиной, включая все лампы и светильники, пока огромное пространство не утонуло в ярком свете. Затем он остановился, задрал голову и уставился в потолок.

— Проклятье, — пробормотал он, пошел в свой кабинет, закрыл за собой дверь и плюхнулся в кожаное кресло.

Он сидел в полной темноте.

Вся правда была в том, что в этой неразберихе виноват только он один.

Каролина появилась в его жизни, потому что он нанял. Она была в его доме, потому что он настоял на этом. Но какой мужчина смог бы оставить женщину, любую женщину, в доме, в котором не запираются двери и любой непрошеный гость может заявиться с повторным визитом?