– А скажите-ка мне, голубчик Борис Андреевич, ходили ли вы в прежней вашей довоенной жизни на охоту?
Борис посмотрел на Горецкого в совершенном изумлении, однако ответил:
– Бывало, осенью охотился… в имении у тетки.
– Очень хорошо, – улыбнулся Аркадий Петрович, – а верхом ездить умеете?
Борис пожал плечами:
– Случалось и верхом… На волка…
– Замечательно! Не подумайте, что я на старости лет свихнулся и начал заговариваться. Дело в том, что сам-то я, признаюсь, к лошади и подойти боюсь… Не сложились как-то у меня с лошадьми отношения. Да и годы мои несколько…
Борис иронически взглянул на подтянутого худощавого полковника Горецкого с чеканным профилем и подумал, что тот, конечно, не заговаривается, но уж точно кокетничает.
– А обстоятельства складываются так, – продолжал Горецкий, – что в ближайшее время будет произведен еще один рейд. И в этом рейде примут участие все наши знакомцы, то есть все четверо – Мальцев, Осоргин, Коновалов и Азаров. Сами посудите: официально дело в контрразведке закрыто, выявлен предатель – Бережной, стало быть, с остальных сняты все обвинения. На словах я удовлетворился подобным исходом дела, но мы-то с вами знаем, что все не так, как хотят представить господа из контрразведки. Тот самый «надежный информатор» пропал – просто исчез из города. По версии контрразведки, его убили люди из красного подполья якобы за то, что он выдал многих коммунистов контрразведке. Но настоящего Блюмкина-то он не выдал, того портного по моему настоянию отпустили на следующий день. Так почему же подпольщики так рассердились на него именно за этот, последний, раз?
– Опять совпадение… – иронически протянул Борис.
– Далее, всю историю с братом Бережного мы только что разобрали по косточкам и поняли, что дело нечисто. Из всего этого следует, что доверять ценской контрразведке мы с вами не можем – там тоже сидит предатель. В следующем рейде будут участвовать полторы тысячи человек, мы не можем себе позволить, чтобы случилось то, что было в первом рейде. Мы не можем себе позволить потерять полторы тысячи сабель.
Так вот, я считаю, что вы должны участвовать в этом рейде и не спускать глаз со всех четверых подозреваемых. Поэтому я и спросил, умеете ли вы ездить верхом и случалось ли вам ходить на охоту. Охота – хорошая тренировка, приходится ходить по многу верст, и мерзнуть, и мокнуть, и на земле ночевать… Для бывалого охотника тяготы походной жизни привычны. Так что, голубчик, вспоминайте былые навыки. Саенко вам в этом поможет – он с лошадьми обращаться умеет и в седле себя чувствует уверенно.
* * *
– Эх, ваше благородие, кто же тебя так сидеть-то научил! – тяжело вздохнув, сказал Саенко, от расстройства даже обратившись к Борису на ты.
– Англичанин, учитель верховой езды, – ответил обиженно Борис, – у меня правильная посадка, английская…
– Ты гляди, ваше благородие, как казаки сидят: они на рыси вперед наклоняются, едут ровно, а ты откидываешься назад и подпрыгиваешь, как баба на возу! Тебе и самому неудобно, и лошади одно мучение. Ты ей своими прыжками да скачками холку набьешь. Тебя учителя-то твои учили, как по кругу два раза проехаться, а на войне-то по целому дню с коня не слезешь, тут тебе не до прыжков будет. Ты на казаков смотри да учись. Это тебе получше англичанина учителя будут, они в седле родятся, в седле и помирают. А стремена-то погляди, какие у них длинные – чтобы нога в стремени прямая была. Прямая-то нога не устает, а у господ стремена коротки, чтобы ногу сгибать – а так за целый-то день нога затекает. Одно только у господ хорошо придумано: шпоры. Казаки шпор не носят, они лошадь нагайкой посылают. Шпорами оно, конечно, удобнее – правая рука свободна, хоть для шашки, хоть для пики.
– Ну вот, Саенко, хоть что-то ты одобрил, – рассмеялся Борис.
Второй день на безлюдном пустыре, на самой окраине Ценска, Саенко обучал Бориса Ордынцева верховой езде. Собственно, Борис считал, что он умеет ездить верхом, но Саенко, увидев его посадку, только тяжело вздохнул:
– Нет, ваше благородие, коли хочешь живой из похода воротиться, кости себе не переломать да внутренности не отбить, давай-ка учись, как на лошади сидеть да как за ней ходить… Лошадь-то она животная умная, она все понимает, и если ты с ней хорошо будешь обращаться, она тебя завсегда послушает, из-под пуль вынесет, жизнь тебе спасет. Если ты лошадь хорошо понимаешь, так тебе и шпоры не нужны: ты еще только подумаешь, а она уж и пошла, поняла, чего ты от нее хочешь…
Петр Алымов, настоящий опытный кавалерист, приходил иногда посмотреть на эти уроки и с одобрением отзывался о педагогических способностях Саенко.
– Хороший у тебя учитель, – говорил он Борису как-то после занятия, когда они сидели у Пунса за бокалом вина. – Он учит тебя настоящей, очень практичной казацкой манере верховой езды. У казаков в этом смысле есть чему поучиться. Они переняли свои навыки от древних степных кочевников. А ведь все, что связано с лошадьми, пришло в Европу оттуда, из восточных степей. Даже первые стремена были найдены в степных могилах Азии IV века. Они имели форму восьмерки, и тогда было только одно стремя, чтобы садиться в седло.
– Трудно представить, – вставил Борис, – мне казалось, что стремена всегда были такими, как сейчас.
– Такие стремена и удила, как сейчас, появились в Азии только в VI веке, а в VIII веке венгры принесли их в Европу. До этого европейцы применяли путлища без стремян. У азиатских же тюрков найдены первые сабли в могилах VII века – массивные и слегка изогнутые. Европейцы, персы и арабы переняли сабли только в четырнадцатом столетии, до этого они пользовались мечами.
– Здорово же ты изучил историю кавалерии, – поразился Борис.
– Нам все это рассказывали в училище.
– А когда начали ковать лошадей?
– Это тоже пошло с Востока. Киргизы начали ковать лошадей в IX веке, арабы принесли подковы в Европу в XI–XII веках. Ты знаешь, что в армии подковывают только на передние ноги – это безопаснее, когда лошадь лягается, и вполне достаточно защищает копыта при походе.
Для первых уроков Саенко привел тяжеловесную, медлительную обозную лошадь. Борис был очень обижен, он считал себя опытным наездником, но Горецкий велел ему учиться у Саенко, и Борис, сдержав свое возмущение, начал учиться.
Очень скоро он понял все преимущества казацкой посадки, освоился с длинными стременами и почувствовал их удобство. Действительно, ноги не затекали, а при наклонной казацкой посадке на рыси не отбивался копчик. Увидев, что учение продвигается успешно, Саенко одобрительно улыбнулся и, хитро сощурившись, куда-то ушел. Спустя четверть часа хитрый хохол возвратился, ведя в поводу чудного гнедого коня.
– Вот, ваше благородие, так и так, вполне подходящий коник!
– Саенко, братец, да где же ты такого красавца откопал! – восхищенно ахнул Борис. – Ведь это же не конь, а просто чудо какое-то!