В США копы тормозят так: стань у обочины, руки на руль и сиди, моргай. Если выйти из машины навстречу полиции – тут же можно оказаться под прицелом кольта и выслушать просьбу втянуть носом асфальтную пыль с заложенными за голову руками. Американцы – народ стандартов. Если сказали тебе «стой!», значит, стой. Тебе не сказали «выйди из машины и пошарь по карманам». Вышел без просьбы, значит, неповиновение. Тут же на дорогу уложат. В Чехии Мартынов по незнанке за то же самое получил полицейской палкой по спине. Там еще проще. Этакая серединка между милицейским беспределом в России и демократическими принципами законопослушания в Штатах. Потому что в России, если сидя ждешь приближающегося мента, значит, борзой. Значит, это вызов, который «гаишники» принимают, не задумываясь. А что в «бардачке», а в багажнике, а в запасном колесе? А в карманах? А в голове?
Не узнать «девятку», водителя которого всего несколько часов назад проверял по всем имеющимся базам, старшина не мог. Значит, не может простить обиду, испуг не может простить. Время не шло – время летело, и еще не хватало, чтобы оно уходило на этого мента.
– Слушай, командир, – заговорил Мартынов, выйдя навстречу стражу дорог. – Мы же взрослые люди. Я, наверное, сразу не понял, что нужно делать. Ты уж, извини, дорогой. В Америке этой зашился в делах. Вот двадцатка баксов в качестве признания вины.
– Гражданин, пройдемте, – не взглянув на купюру, молвил старшина. – Я мзды не беру, за державу обидно.
– С ума сойти… – пробормотал Мартынов, добавляя к первой двадцатке еще одну. – И с такими принципами до сих пор – старшина? Это же не взятка, командир. Это штраф на месте. Нас никто не видит, не слышит и даже не чувствует.
– Пройдемте, – повторил старшина. Мартынов не верил своим ушам.
– Куда пройдемте?
– Проверим вас, ваши документы.
– А днем ты что делал в будке с моими правами? Или думаешь, что за четыре часа меня в розыск успели выставить?
– Пойдемте, гражданин… – настойчиво и даже угрожающе повторил «гаишник» и добавил: – …США. Не воспрепятствуйте действиям должностных лиц.
– Мать моя, – пробормотал Мартынов, понимая, что в данной ситуации лучше всего дурковать и ссылаться на то, что знаком с консулом и министром сельского хозяйства. – I don't undestand you. I am citizen of United States!
– Чего? Чего Юнайтед Стэйтс? Довольно под импортного прихериваться. Пошли в будку!
Мартынов в будку пошел, потому что старшина послал недвусмысленный взгляд в сторону стоящих у обочины «Жигулей» с синей полосой по борту. Там откровенно скучал второй мент.
Сидя и наблюдая, как старшина куда-то звонит, по буквам диктует номер и серию паспорта, номер водительского удостоверения, Мартынов отошел к окну и стал размышлять, куда податься сразу после того, как приедет в Новосибирск. Сколько его еще будет иметь этот толстяк? Ну двадцать минут, ну тридцать. Потом отпустит, окончательно испортив настроение, и успокоится, решив, что служебный долг выполнен и сатисфакция за недавний испуг получена. А потом куда?
Поглядывая на часы, Мартынов понял, что мент решил «оторваться» на полную катушку. Прошел целый час после того, как он вошел в эту будку. Час! Шестьдесят минут!! И самое противное то, что при этом нельзя качать права и нарываться на грубость. Старшина, судя по всему, ждет только одного – выпада со стороны Мартынова. Как только выпад последует, он придумает что-нибудь еще более коварное. Например, «сопротивление сотруднику милиции при выполнении тем служебных обязанностей». А это, извините, «срочная» статья.
Чего ему здесь, в России, не хватало, так это угодить на нары по «бакланской» статье. Глупее не придумаешь…
Пусть мент шуршит, пусть тужится. Он, Мартынов, не издаст больше ни звука. В любом случае у этого толстяка еще два часа для его законного удержания. Поэтому нечего расправлять перья. Обидчивому за державу старшине международное право до фонаря. Ему и российское-то…
Заметив на подоконнике шустрого таракана, Мартынов незаметно для старшины придавил рыжее насекомое окурком сигареты. Таракан треснул, пустил под потолок дымок-душу и замер.
Итак… Куда Мартынов направится сразу после того, как въедет в Новосибирск?
Наверное, в ресторан. Тот самый, в гостинице «Центральная». О менте придется забыть сразу, едва тот вернет права и паспорт. Мартынов профессионал, поэтому не может позволить себе гнать по трассе и заглушать матом магнитолу. Событие – анализ – результат, и снова готовность. За это и ценит его Флеммер.
Неприятное чувство закралось в душу Андрея Петровича, когда со стороны Новосибирска к стоянке у поста ГИБДД подъехал синий «Мерседес».
Молниеносно оценив реакцию старшины на появление этой машины, Мартынов понял, что в течение последнего часа события разворачивались по плану. Не по его плану.
– Хорошо, гражданин, – вдруг сказал старшина. – Езжайте, но больше не нарушайте. Везде должен быть порядок. Что у нас, в Павловске, что в Юнайтед Стэйтс.
Забрав права, Мартынов подошел к окну и посмотрел на «Мерседес».
«Хорошая тачка, – не отрывая от него глаз, он спрятал документы в карман пиджака. – У нас такая двадцать тысяч стоит. Здесь, наверное, сорок. У нас такую может позволить себе любой имеющий работу, здесь – только бизнесмен крепкой руки или бандюк. Только что здесь делать, в Павловске, у зассанного с тыльной стороны КПП, бизнесмену крепкой руки?»
Держа «Мерседес» в поле зрения, он подошел к своей «девятке». Попинал колеса, поднял капот, покачал головой. Открыл багажник, вынул ломик, постучал снизу по защите двигателя, закинул фомку в салон, сел за руль и выехал со стоянки.
Произошло то, что и должно было произойти. Следом за ним выехал синий «Мерседес» и взял курс на Новосибирск.
Отъехав от КПП с десяток километров, Мартынов утопил педаль подачи топлива в пол и посмотрел на спидометр. Стрелка сделала полный круг и прижалась к ограничителю. Андрей Петрович понимал, что ездить по русским дорогам на такой скорости нельзя, потому что не пройдет и получаса, как тебя переместят в другую машину и повезут очень медленно. Поэтому и не рассчитывал устраивать на трассе нечто подобное автокроссу. Задача была проста: понять, что будет делать водитель синего «Мерседеса». Через две минуты гонки он сбросил скорость, потому что ему все стало ясно. Водитель синего «Мерседеса» повторял все трюки водителя «Жигулей». Он делал все точно так же, с единственным исключением – он не напрягал двигатель чрезмерными нагрузками, когда доводил скорость до ста шестидесяти километров в час.
Именно ста шестидесяти, потому что, несмотря на коварный разгон Андрея Петровича, «Мерседес» неумолимо приближался.
– Сто семьдесят, не меньше… – пробормотал Мартынов, глядя на лежащую рядом фомку.
Неужели мент так обозлился, что решил попросить кого-то проучить зарвавшегося русского, перелетевшего через океан?! Зачем?! Честолюбие? Да какое честолюбие может быть у пахнущего потом старшины милиции, ковыряющегося пальцем в носу на полуразвалившемся КПП города Павловска?!