- Ага! - довольно произнесла жена. - Нормально. Вот это, - она отсчитала из пачки нужную сумму. - Я забираю на новый холодильник. Это - тебе на пиво с сигаретами. А на эти деньги ты сейчас же поведешь детей в зоопарк.
- Нина! - взмолился Потапов. - Может, не сегодня, а? Я так устал!
- Устал он! - недовольно пробурчала теща. - По шалавам ездить он устал!
- Мама! - с укором в голосе обратился к ней зять. - Как вы можете?
- Какая я тебе мама, мент позорный?! Маму нашел! Ты свою маму еще пять лет назад в могилу загнал. И меня туда же хочешь?!
- Ничего знать не хочу, - строго сказала жена. - Ты детям уже третий месяц обещаешь погулять с ними. Так что иди и гуляй.
- Нина! - вновь кротко взмолился Потапов.
- Все! - прикрикнула жена. - Я сказала! Разговор окончен.
Бормоча что-то себе под нос, Потапов стал переодеваться в штатскую одежду. Знал - на этот раз супруга не отцепится. Придется брать за руки этих короедок и вести к слонам и бегемотам.
Фарид закрыл магазин и повесил на дверях табличку «Переучет». Нагрузил свой старенький «форд» фруктами да соками и отправился в больницу, куда еще вчера вечером Веру отвезла карета «скорой помощи».
Через полчаса он уже был у нее в палате.
- Вах! Здравствуй, дорогая! Жива-здорова? Слава аллаху! Вот тебе мандарин! Вот тебе апельсин! Вот тебе банан! Вот тебе виноград! Кушай на здоровье и поправляйся. Я тебя прошу. Понял, да? Такой хороший девичка, а делиешь нехаращо!
- Спасибо вам, Фарид Алибекович, - Вера попыталась улыбнуться. Но вместо улыбки вышла гримаса неутоленной боли, а из глаз покатилась слеза.
- Не надо плакать! Не надо! - попытался успокоить ее Фарид. - Ти зачем, скажи, так поступаешь, да? Я тебе что сделаль пляхой? Я обидиль тебя, да?
- Не вы, Фарид Алибекович. Менты эти…
- Стой! - Фарид приложил пальцы к ее губам. - Молчи! Ни слова об этом. - В глазах его промелькнул неподдельный испуг. - Никто ничего не видел, никто ничего не знает. - У него даже акцент пропал. - Ничего не было. Ты поняла меня?
- Как это - не было?! - слезы уже ручьем текли из ее глаз.
- Так - не было. Ты не бойся. Поправишься, снова выйдешь на работу. Я тебя, как родную приму! Все будет хорошо! Все будет хорошо… - повторил он еще раз, хотя сам не верил в то, что говорил сейчас этой несчастной.
В дверь палаты постучались.
- Войдите! - сказал Фарид, обернувшись.
- Извините. - Вошла чернокожая девушка. - Я сюда, в соседнюю палату к другу пришла. Простите, позвонить нужно, а у меня батарейка в телефоне кончилась. У вас нет мобильного?
- Да. Пожалуйста. - Фарид протянул ей свой телефон.
- Я на секундочку. - Чернокожая вышла в коридор.
- Вах! - растерянно проговорил Фарид. - Это кто - такой черний-черний? И на нашем, на русском говорит!
- Але! - Маша прикрыла ладонью рот, чтобы не кричать на всю больницу. - Это Мэри. Я на работу больше не выйду… Нет! И не жди меня. Никогда не жди! Не волнуйся - проживу как-нибудь. Без твоих сраных денег обойдусь. Сам ты проститутка! Да пошел ты! Скотина!!!
Выключив трубку, она замахнулась и со всей силы шарахнула мобильник об пол. Элегантный пластиковый корпус не выдержал столь мощного удара, и творение южнокорейских электронщиков разлетелось на мелкие детали и детальки.
- Слющий! - вышедший на шум Фарид глазам своим не верил. От его любимой трубки остались лишь воспоминания. - Зачем так сделиль? Совсем пляхой! У-у, чорний!
- Сам ты - черный! - Маша-Мэри хотела еще и ругнуться по-взрослому, но вовремя спохватилась. - Ой, извините меня, пожалуйста! Я сама не знаю, как это получилось! Сейчас! - она присела на корточки. - Сейчас я все это вам соберу!
- Вах! - возмутился Фарид. - Соберет она! Спасибо! - произнес со спокойным достоинством. - Сдачи не надо! - и вернулся к оставленной Вере.
До Маши наконец-то дошло, какую чепуху она сморозила. Постояв немного в растерянности, она в последний раз бросила взгляд на кучу раздолбанных деталей, которые еще совсем недавно назывались телефонным аппаратом мобильной связи, и пошла к палате, в которой ее ждал Сергей Лопатин. У дверей по-прежнему дежурили двое. Но чернокожую девушку пропустили беспрепятственно, лишь понимающе подмигнув.
- Все, Сережа, - произнесла она твердо и решительно, присаживаясь на стул рядом с кроватью. Так - напряженно выпрямив спину и нервно перебирая пальцами - обычно держится неподготовленная ученица перед строгим экзаменатором. - С прошлым покончено. Начинаю новую жизнь.
- Новую? - улыбаясь, спросил Серега.
- Новую! - почти торжественно произнесла Маша.
- Тогда иди сюда! - шутливо зарычал он, набрасываясь на девушку с поцелуями и объятиями.
И снова на потолочный плафон полетело тонкое и легкое, как пух, шифоновое платьице. Летучее оно какое-то…
Уже близилась осень. И, хотя дни еще изредка выдавались сравнительно теплые и местами ясные, к вечеру, как правило, начинал моросить дождик. С Финского залива тянуло холодным и порывистым ветром. На деревьях появлялись желтые листья, каркали беспардонные вороны, возмущаясь наглостью жирных помоечных конкуренток-чаек, которым лень было таскать свежую рыбу из Невы.
Черный джип с выключенными фарами и габаритными огнями медленно подкатил к тротуару и плавно остановился в стороне от китайского ресторана, в который тремя часами раньше вошел Филимонов с женой Ингой.
- Может, не здесь? - спросил Женя Усольцев Таганку. - Щас толпа пьяная повалит из кабака. Сто процентов - засветимся.
- Конечно, не здесь. - сухо ответил Андрей. - Я отведу его в сторонку.
- А я? Я с тобой пойду.
- Никуда ты не пойдешь, парень. Это дело я должен сделать своими руками. И Фергане обещал. И вообще.
- Рискуешь, братуха. Мусора - народ хитрожопый. Можешь нарваться.
- Ты мне тут гнилой базар не разводи, ладно? Я получше тебя ментов знаю. Лучше вот что. Как только этот Петруха выйдет из харчевни со своей телкой, ты не шуми и с места сразу не трогай. Обожди немного. Потом поедешь через Кронверкскую…
…А Филимонов гулял по полной программе.
За столом сидел угрюмо и методично, с расстановкой уничтожал блюдо, которое называется «свинина по-сычуаньски». Огромная такая лохань с жирным-прежирным бульоном, в котором плавают всякие овощи и куски отварного мяса со специями.
Одно в этой еде не нравилось Филимонову: пить можно сколько угодно, а кайфа никакого. Запиханные в организм калории к чертовой матери глушат воздействие алкоголя. Выходит, только водку напрасно переводить. Но не есть он не мог. Инга сказала конкретно:
- Не съешь эту порцию - пить больше не дам.