— А я буду спать в катере.
— Не поможет. Ладно, слушай… Только ляг, пожалуйста, рядом со мной.
— Так у тебя вот какая идея… А я-то думал…
— Дурак! Ты можешь думать о чем-нибудь, кроме койки?
Роман погладил ее по голове и спросил:
— А ты знаешь, почему все романы о любви заканчиваются свадьбой? Ну, естественно, не те, где в конце «короче, все умерли»?
Лиза промолчала.
Наверняка она знала ответ, но не хотела произносить его вслух, потому что ее женская сущность приказывала ей: вот твой мужик, захвати его и владей. И она, конечно, хотела захватить Романа и владеть им. Но, будучи все-таки чем-то большим, чем обычная говорящая самка, она понимала, что это невозможно. Не такой Роман парень, чтобы похоронить себя в уютном семейном склепе.
Не дождавшись ответа, Роман со вздохом сказал:
— А потому эти романы заканчиваются так, что там дальше ничего нет. И вся любовь. Так что давай-ка оставим все как есть. Мы вместе? Вместе. Я бегу от тебя? Не бегу. Я предпочитаю тебе другую женщину? Тоже нет.
— Попробовал бы ты предпочесть другую! — Лиза резко села, толкнув Романа руками в бок. — Она бы и дня не прожила. Не веришь?
Роман засмеялся и ответил:
— Вот в это я как раз верю. И ни минуты не сомневаюсь.
— То-то же!
Лиза снова устроилась рядом, положив голову ему на грудь.
— А знаешь… Я ведь хотела предложить тебе бросить все и зажить спокойно где-нибудь на Гаити… Или на Таити… В общем, там, где этот был… Ван-Гог? Или Гоген? Черт их разберет! В общем, хотела я простого женского счастья, а ты, глупый певец уголовной романтики, только и думаешь, в какое дерь… куда бы встрять. Вот свернешь ты себе шею — не буду тебя хоронить, как положено. Куплю себе виллу на Гавайях, а твою талантливую голову надену на высокий кол при въезде, чтобы издалека видно было. Так и знай.
— Договорились, — покладисто ответил Роман, — а теперь послушай, что я тебе скажу. Я тебя выслушал, теперь выслушай ты.
Он встал, взял со стола сигареты, пепельницу и зажигалку и снова завалился рядом с Лизой.
— Значит, так.
Роман сделал паузу и закурил.
— У меня есть другое предложение.
— Ну, что у тебя за предложение? — поинтересовалась Лиза.
— Предложение… — повторил Роман, почесывая живот, — предложение… Какое предложение?
— Ну как это — какое? Ты же заявил, что у тебя есть встречное предложение.
— А-а-а… Предложение… — развлекался Роман.
— Убью! — пригрозила Лиза.
— Ладно. Слушай.
Лиза повернулась на бок, подперла голову рукой и приготовилась слушать.
Но Роман передумал и, со страдальческим стоном поднявшись с просторной тахты, подошел к окну.
Солнце давно уже село, и над морем была ночь.
В небе висела полная седая луна, и дорожка от нее шла прямо к островку. В невероятной вышине перемигивались микроскопические, но яркие звездочки, а на далеком горизонте, где черная вода соединялась с темно-синим небом, медленно двигалась горящая множеством огней громада морского парома.
Роман повернул задвижку и толкнул раму.
Окно открылось, и в искусственную прохладу комнаты хлынула жаркая африканская ночь. Лиза встала с тахты и, подойдя к Роману, прижалась к его спине. Роман почувствовал, как ее губы щекочут кожу между лопаток.
— Так что ты хотел мне сказать, Ромка?
Роман долго молчал и наконец, почувствовав, что готов ответить на этот вроде бы простой вопрос, сказал:
— Сейчас только то, что я тебя люблю. А еще…
— Не надо никакого «еще», — рука Лизы накрыла губы Романа. — Того, что ты сказал, мне вполне хватит до скончания веков…
Лунную дорожку бесшумной черной тенью перечеркнула летучая мышь, охотившаяся на ночных насекомых, в кустах под окном раздался шорох, а на воде недалеко от берега захлопала крыльями какая-то птица.
Роман вздохнул и, не отрывая взгляда от ярких огней парома, задумчиво произнес:
— Да. Этого хватит.
Шнырь сидел на тумбочке под зеркалом, исхудавший и очень недовольный. Посмотрев Роману в глаза, он открыл пасть и хрипло заорал. При этом он даже не соизволил спрыгнуть с тумбочки, хотя обычно встречал Романа, увиваясь у его ног.
Захлопнув дверь, Роман бросил сумку на пол и спросил:
— А что это ты, собственно, орешь? И почему такой худой? А где Шапиро?
Ответом был очередной неприятный вопль.
— Ладно, — кивнул Роман, — вижу, что ты хочешь жрать. Пошли.
Он направился в кухню, и кот, спрыгнув с тумбочки, бросился за ним.
Открыв холодильник, Роман достал банку «Вискаса», открыл ее и вывалил содержимое в стоявшую около плиты миску. Шнырь отпихнул Романа и стал жадно пожирать консервы.
— Ишь ты! — удивился Роман. — Видать, одной будет маловато.
Он достал еще одну банку и открыл ее.
Когда Роман поднес открытую банку с кошачьим кормом к миске, чтобы добавить коту корма, Шнырь оглянулся на него и зашипел.
— Эй, ты чего? — Роман опасливо отдернул руку от миски.
Кот не ответил и с громким чавканьем продолжил трапезу.
Закончив с первой порцией, Шнырь поднял голову и требовательно посмотрел на Романа. Тот вывалил в миску вторую банку жратвы, и Шнырь, не снижая темпа, снова принялся за еду.
— Странно, ведь Шапиро должен был кормить тебя каждый день, а на тебе почему-то все ребра видны… — пробормотал Роман. — Хорошо еще, что вода у тебя была.
Шнырь был приучен пить на кухне прямо из-под крана, который всегда был чуть приоткрыт, и из него тонкой струйкой текла вода.
— Ну да ладно, — сказал Роман, — вижу, что ты живой, раз жрешь, и хватит с тебя пока, а то знаем мы эти истории, когда изголодавшиеся люди бросались на еду и быстренько протягивали ноги с непривычки. Ты, конечно, не человек, но что-то общее в нас есть. Так что доедай и больше не приставай.
Бросив пустую банку в мусорное ведро, Роман прошел в комнату, включил свет и, сев на диван, снял телефонную трубку. Набрав номер Шапиро, он долго слушал гудки, потом дал отбой и набрал номер студии. Там тоже не отвечали. Тогда Роман повесил трубку и достал из кармана мобильник.
Шапировская трубка заявила, что абонент отключен или находится вне зоны действия сети.
— Интересное дело… — обеспокоенно сказал Роман и позвонил Арбузу.
Через несколько секунд Арбуз отозвался:
— Ну что, африканец, не сожрали тебя яростные гориллы?