– А что же этот не улетел, дядя Саша? – спросил Лешка.
– Что же не улетел? Ты у него и спроси… Больной, видать, на крыло или раненый. Не мог, стало быть, он улететь.
– А потом что с ним стало? – снова спросил Лешка.
– Потом его мальчишки палками забили, – ответил дядя Саша.
И все за столом замолчали. Слышно было, как плещется рыба под берегом… тихо было, тихо. И бежал по ноябрьскому снегу раненый журавль, вскидывая голенастые ноги. Громко свистели малолетние убийцы с палками в руках. Ослабевшая от голода, замерзшая птица тщетно пыталась убежать. Курлы, вырвалось из журавлиного зоба, курлы… Суковатая березовая палка догнала, вращаясь, ударила по ноге. Журавль упал, ткнулся клювом в снег. Свист приближался. Одним глазом птица увидела серое ноябрьское небо, сыпавшее снежную колючую крупу… Раненые журавли не летают… курлы.
– Ну, что-то вы скисли, – сказал дядя Саша. – Давай-ка, Ваня, наливай… чего ж, стало быть?
Таранов налил самогону в пузатые, с толстыми стенками стопки… над озером прошелестел – как вздох – ветер… Вскоре разошлись спать.
Раненые журавли не летают… курлы.
* * *
Лешка проснулся как от толчка. Он раскрыл глаза и увидел сначала только темное переплетение балок на белом потолке. При вспышках оно было видно очень четко, объемно, в мелких деталях. Оно было похоже на распятие в келье католической монахини.
На улице почти непрерывно гремело, шумел ливень, шумели под порывами ветра кроны сосен. В этом шуме он не сразу услышал шипение твари. Он его скорее ощутил… Он повернул голову и увидел гадину, свернувшуюся кольцами на тканом половичке. Немигающий взгляд твари был направлен в глубь его мозга.
– Я пришла за тобой, – прошептала тварь тихо, но он услышал.
Зябко и горячо стало под лоскутным деревенским одеялом.
– Уже… пора? – спросил Алексей Малков вслух.
– Да. Тебе уже пора. Давно пора.
Лешку заколотило. Мгновенно его прошиб пот, обильный и горячий. Зубы выбивали дрожь.
– Пора, – повторила гадина. Лешка откинул одеяло и опустил босые ноги на половик.
* * *
Гроза прошла, как будто ее и вовсе не было, от ливня осталась только наполненная водой колея. Трава, покрытая крупными каплями, слегка курилась под солнцем. В лесу пели птицы. Таранов вышел на крыльцо, с удовольствием вдохнул чистый воздух и, спрыгнув с крыльца, побежал по траве босиком в сторону озера. За ним сразу увязались собаки…
Вздымая фонтан брызг, Иван ворвался в воду. Вода показалась очень холодной, обожгла. Но он бежал, улыбался, подставлял лицо солнцу. Когда вода дошла до пояса – поплыл. Отошел от берега метров на пятьдесят и резко ушел вниз. Под водой мир сразу переменился, но все равно оставался прекрасным. Солнечные лучи легко пробивали небольшой слой чистой воды, освещали песчаное дно, тонкие нити редких водорослей и темные овалы моллюсков на дне. А он уходил все глубже, глубже, глубже. В мир полутеней, полусвета, загадочный и безмолвный. Иван плыл, медленно опускаясь вниз. Вода стала еще холодней, краски – сдержанней.
Он проплыл столько, сколько смог. Когда воздуха стало остро не хватать, а сердце забухало тревожно и часто, Таранов оттолкнулся от дна ногами и начал подъем на поверхность. Глубина была всего метров около шести, но ему показалось, что втрое больше… Он вырвался на поверхность, как пробка, и жадно хватил воздуха. Радостно затявкали псы на мелководье, закрутили хвостами.
Когда Иван выбрался на берег, к берегу озера шел дядя Саша. Иван попрыгал на одной ноге, вытряхивая воду из уха, и двинулся навстречу.
– А Лешка-то куда уехал? – спросил дядя Саша. Таранов остановился, бросил взгляд под навес – «Нива» и тяжелый «Урал» с коляской стояли на месте, а старенького «Восхода» не было.
Лешка оставил записку: «Спасибо тебе за все, Иван. Извини, но я, видно, конченый. И дяде Саше с тетей Раей спасибо за все. Пусть простят за мотоцикл. Я его оставлю на станции у дядисашиного племянника. Ты, Иван, не обижайся. Прощай. Алексей. Я тебе из Питера на трубу позвоню».
– … твою мать! – в сердцах сказал Таранов – Давно он уехал?
– Да уж минут двадцать будет.
– А чего молчал, дядя Саша?
– А я почем знаю, что к чему? Слышу, мотоцикл затарахтел… думаю, может, вы за грибами куда собрались… А что случилось-то, Ваня?
– Потом объясню, – сказал Таранов. – А сейчас извини, дядя Саша, некогда – догнать его надо.
Иван двинулся к дому. Дядя Саша почесал в затылке, а шепотом матюгнулся и окликнул его:
– Погоди, Ваня. Чего горячку пороть? До поезда еще больше часу. Куда твой пацан денется? Самолеты тут не летают.
– Верно, – сказал Иван, – верно. Самолеты не летают.
Ему стало неловко за свою горячность. Он присел на ступеньки крыльца, посмотрел на часы – запас времени был изрядный. Совершенно очевидно, что на мотоцикле Лешка в Питер не поедет – мотоцикл без номера, а сам Лешка без прав. Да и навряд ли дряхлый «Восход» сможет одолеть триста пятьдесят верст до Санкт-Петербурга. Такие пробеги старику не по зубам… Значит – поезд. Других вариантов просто нет… Самолеты тут не летают.
– Куда он денется? – повторил дядя Саша. – До поезда больше часу, да опоздает минут на пятнадцать, не меньше… Ты оденься, Иван, – простынешь. А бабка моя уже завтрак готовит.
Таранов поднялся. Мокрый после купания, в одних плавках, он действительно ощущал холод, но как бы не замечал его. Он тревожился за Лешку, понимал свою ответственность. Он поднялся, пошел в дом. На теле блестели крупные капли воды, босые ноги оставляли отпечатки.
Дядя Саша смотрел ему вслед, качал головой… дядя Саша вспоминал сына.
* * *
Таранов растер тело махровым полотенцем, оделся и осмотрел Лешкину комнату – кровать Алексей оставил незаправленной и даже вещи забрал не все. Было такое впечатление, что он выскочил куда-то ненадолго. Об обратном говорила только его записка, оставленная на крыльце. Но даже если бы ее не было, Иван все равно догадался бы, что означает внезапный отъезд вчерашнего наркомана. Он отлично понимал, что билет на поезд «Пестово – Санкт-Петербург» станет для Алексея пресловутым «билетом в один конец». В прямом и зловещем смысле…
Иван присел на незаправленную кровать, быстро прокачал ситуацию. Основная профессия – а называлась она «глубинно-тыловая разведка» – научила его соображать быстро и не поддаваться панике ни при каких обстоятельствах. (Ни при каких? А охоту «ирокеза» ты забыл, майор?).
Итак, Алексей едет сейчас на станцию Анциферово… возможно, уже приехал… Но еще как минимум час ему нужно ждать поезда на Питер. На «Ниве» Иван доберется до Анциферова минут за двадцать… там запросто перехватит Лешку.
– Иди кофей пить, – раздался снизу голос дяди Саши.
– Сейчас, – отозвался Иван… даже если он вдруг не перехватит Лешку на станции, то тоже ничего страшного не произойдет – он просто позвонит в Питер, и ребята встретят его на Московском вокзале… Конечно, нельзя исключить, что он окажется хитрее и выйдет в Рыбацком… ну что же, и этот вариант можно предусмотреть.