Сын, отхлебывая виски, говорил «председателю»:
– Неплохо, неплохо. Но меры безопасности нужно бы усилить. На пару обмозгуйте эту тему: прожектора, телесистемы слежения и прочее… У меня на ваш «колхоз» серьезные планы. Ваша лаборатория – это кустарщина. Сколько доз в сутки вы делаете?
– Сто пятьдесят-двести, – ответил «председатель».
– А надо полторы-две тысячи, – сказал Сын.
Председатель произнес:
– Если будет оборудование…
– Оборудование будет. Будет уже через неделю.
У Палача зазвонил телефон. Палач сказал: извините, – и достал трубку.
– Виктор Федорович, – ответила трубка голосом дежурного, – маячок сработал.
– Маячок? – переспросил Палач, недоумевая, но потом врубился и быстро спросил: – Когда?
– Только что. Группа уже выехала.
* * *
Таранов быстро осмотрел квартиру – никого. Но то, что в ней побывали, не вызывало сомнений. Те, кто был здесь и проводил обыск, особенно не церемонились и, кстати, прихватили полторы тысячи баксов из тайничка. Плевать – спишем на войну… спасибо, что награды не взяли.
Зато в документах и фотографиях порылись. Видимо, хотели установить связи…
Таранов быстро сгреб в сумку ордена, фотографии, письма – он не знал, вернется ли когда-нибудь в эту квартиру, и брал самое ценное. То, что зачастую не имеет материальной ценности, но существовать без чего человеку худо. Потому что это корни его, память его, суть его, боль его.
Он сложил в сумку разрозненные странички своей жизни, посмотрел на часы – прошло всего четыре минуты, как он вошел в квартиру… Так, а теперь возьмемся за настоящий тайник. Поднатужась, он в несколько приемов отодвинул от стены массивный трехстворчатый шкаф, принес из туалета инструменты. Он аккуратно снял плинтус и стал одну за одной извлекать паркетины. Из дыры в полу Иван вытащил плоскую жестяную коробку из-под сигар. Он сдул пыль и провел по коробке рукой – «проявилась» яркая картинка: океан и желтый песок берега с белой ниткой прибоя. А над берегом ветер шевелит кроны пальм… Эти сигары когда-то подарила ему Ольга. Знать бы, с кем она теперь? Все так же со своим красавцем-полковником?
… Резко ударил по нервам звонок телефона. Он вскочил, метнулся к домашней «трубке» но сообразил, что она разряжена и разговор возможен только со стационарного аппарата. Он метнулся в прихожую, схватил трубку: да.
– Кажется, приехали к нам, – сказал Лешка взволнованно.
– Сколько их?
– Четверо… На двух машинах. Один – в ментовской форме. Быстро уходи, Иван… А черт, поздно… они идут к тебе. Вошли в подъезд.
– Все вместе?
– Нет. Двое и мент третий.
– Сваливай отсюда, Леха. Быстро сваливай и делай все, как я велел. Ментов вызовешь, если я не позвоню через десять минут.
– Я вызову сейчас.
– Не надо, не вызывай.
– Иван!
– Это приказ. Все. Выполняй.
Лешка пытался еще что-то сказать, но Таранов не слушал. Он положил трубку и метнулся в комнату. Открыл сигарную коробку. Внутри лежал «ПМ» и два толстеньких конверта под ним. Иван взял пистолет, передернул затвор. Кажется, машинка в порядке. Хотя и пролежала без ухода лет шесть. Он включил магнитофон. Звук поставил почти на максимум… Ринулся в прихожую и выглянул в глазок – трое преодолевали последний лестничный марш. Впереди шел крепыш в милицейской форме с погонами старшего лейтенанта.
Иван отпрянул от глазка, снял и бросил на пол прихожей ботинки – любой лишний предмет отвлекает внимание. А ботинки, небрежно брошенные посреди прихожей, в сочетании с громко орущей музыкой, определенно говорят: гостей хозяин не ждет. Таранов бесшумно оттянул дверную щеколду, скользнул в ванную. Он встал внутрь ванны, задернул шторку и стал невидим в темноте… оставалось ждать. Магнитофон надрывался:
Ален Делон говорит по-французски…
Он стоял и ждал, прислонившись затылком к холодному кафелю. «ПМ» держал у бедра в опущенной и расслабленной руке. Казалось, он простоял час.
… Ален Делон, Ален Делон не пьет одеколон, Ален Делон, Ален Делон пьет двойной бурбон…
Дверь в квартиру отворилась, и на пол прихожей упал свет. В нем нечетко прорисовывалась тень человека.
Ален Делон говорит по-французски!
Три тени одна за другой скользнули в прихожую. Первый заглянул в ванную. Если бы он отдернул шторку, то увидел бы Таранова. Но он не отдернул… и продлил себе жизнь на несколько секунд.
В двухкомнатной квартире Таранова все двери выходили в прихожую. Все, кроме одной, были открыты. Из-за закрытой двери кричал магнитофон. Тот, что вошел первый, заглянул в туалет, кухню и вторую комнату. Потом обернулся к старшему лейтенанту, оскалился и показал стволом «ТТ» на закрытую дверь. Старший лейтенант кивнул. У него тоже был «ТТ», и это избавило Таранова от последних сомнений. «ТТ» – не табельное оружие.
Не отрываясь от стены, он поднял руку с пистолетом и нажал на спуск. В маленьком объеме ванной выстрел оглушил… От группки столпившихся возле закрытой двери бандитов его отделяло три с половиной метра… Девятимиллиметровая полусферическая пуля толкнула старшего лейтенанта в спину. Он влетел в дверь и распахнул ее. После второго выстрела сполз по стене тот, что вошел первым. На обоях остался красный след. Третий попытался обернуться и получил сразу две пули.
Старший лейтенант – живучая сволочь! – начал подниматься, и Таранов выстрелил ему в затылок. Музыка смолкла, и во внезапной тишине полуоглохший Таранов вышел из ванной. Остро пахло порохом, в ботинке блестела желтенькая гильза. Иван обтер «ПМ» и вложил его в руку мертвеца. Взамен взял его «ТТ». Потом вытряхнул гильзу из ботинка, прошел в комнату и взял из сигарной коробки конверты.
Он уже собрался уходить, когда услышал противный звук зуммера. Из наружного кармана куртки того, что вошел первым, торчал короткий хвост антенны. Несколько секунд Таранов колебался, потом вытащил из кармана мертвеца портативную рацию «кенвуд». Он нажал на тангенту и неразборчиво пробормотал:
– Да.
– Крюк, – сказала рация, – у вас все в порядке?
– Да, порядок.
– А я подумал, что вы попали.
– А ты не думай, поднимайся сюда. Дело есть.
– Иду.
Таранов вытер пот со лба, обтер и бросил на пол «кенвуд».
Через секунду зазвонил телефон. Иван обернулся и схватил трубку.
– Иван! – закричал Лешка. – Иван, ты жив?
– Не кричи. Со мной все в порядке…
– К тебе пошел четвертый.
– Знаю, я сам его вызвал.
– Ты сам его выз…
– Конец связи, старый, – перебил Таранов Лешку. – Скоро буду, не дрейфь.