Номер два. Четыре стандартных офицерских «макара», а рядом — чудо российской оружейной мысли — «гюрза». Этот ствол Семен оставит при себе, пожалуй. А Знахарь пусть своими «береттами» пробавляется — его дело. Этот же пистолет с пулями потрясающей энергетики (гасящими любые бронежилеты), допускающий стрельбу «самовзводом», с гладким корпусом, удобным при быстром выхватывании, снаряженный магазином с почти двумя десятками патронов — он фактически гарантирует погибель врагу. И в то же время абсолютно безопасен для владельца, благодаря оригинальной двухступенчатой системе предохранения, которая снимается автоматически, при необходимости когонибудь угрохать, но не допускает непроизвольных выстрелов.
Семен тут же вскрыл две небольшие коробки, лежащие чуть в стороне, и успокоился, найдя в одном из них коробки с тремя дюжинами новых «маслин», разработанных специально под «гюрзу». На привезенном пистолете, кстати, будто продолжая широкую спусковую скобу, под стволом уютно примостился и лазерный целеуказатель белорусского производства, по характеристикам не уступающий какому-нибудь «лазерскоупу».
А вот с заказом на автоматы возникли некоторые неувязки. Но заговорщики решили брать любые, лишь бы стреляли и были компактными — не таскать же по тайге станковые пулеметы. Впрочем, несмотря на отсутствие затребованных «бизонов» или «кипарисов», грех было жаловаться на то, что Барков обнаружил в картонных коробках с надписью «Панасоник». Например, пистолет-пулемет конструкции Драгунского («кедр») с новыми высокоимпульсными патронами и почти игрушечный, но больно жалящий чешский «скорпион» модели 64 с «макаровскими» боеприпасами, — они вполне подходили под замысел Знахаря, делающего ставку на дерзкий налет, где стрелять придется в упор и наверняка. Автоматов было четверть сотни, но, учитывая домашний арсенал Знахаря, такого числа для вооружения всего войска было достаточно. Патронов для всех типов оружия тоже вполне хватало. Плюс ко всему — полтора десятка лимонок. Очень серьезная подмога при штурме.
Семен вставил в «скорпион» двадцатизарядный магазин, потянул рукоятку затвора и перевел флажок на автоматический огонь; затем тронул тангенту на проводке, тянущемся к микрофону-клипсе и произнес нарочито громко, для продавцов:
— Все нормально. Без балды. Теперь прикройте отход…
* * *
Несколько дней прошло в тренировках и учениях. Ежедневно Тимур отравлялся в областной центр, где на пристани его уже поджидала команда из пятисеми отчаянных юношей. Пару раз появлялись и бандитского вида типы, мрачно на Тимура поглядывающие, но ломиться к нему сквозь строй скинхедов они не решились.
Парней Тимур ссаживал на берег в районе памятной поляны, на которой нашла свой бесславный конец банда Стеньки. И они на весь день поступали в распоряжение сплоченной снайперской троицы: двух таежных охотников и отставного капитана ГРУ. Вволю настрелявшись, новое поколение, выбравшее «шмайсер», под вечер в радостном возбуждении возвращалось на «Ништяке» домой, ощущая себя «последними героями боевика». И горе тому негру, который в это мгновение подвернулся бы им под руку. Счастье, что черных в Томске почти не было…
А на следующий день у пристани ждала Тимура очередная бригада.
Но любая подготовка имеет смысл только тогда, когда то, к чему готовишься, происходит.
Наступил последний вечер перед запланированным налетом.
Все собрались в большой гостиной и просто сидели, поглядывая на разведенный по такому случаю в камине огонь. Ощущения у всех были — как у студентов перед экзаменом. Вяло перешучивались, попутно повторяя, что, кому и как завтра делать. И только Семен, которому в зону первому вступать, поначалу не принимал участия в разговоре, глядя в огонь остановившимися глазами.
— Ну, чего призадумался, капитан? — обратился к нему Тимур.
— Да так. Все прикидываю, как мне сподручнее в зону пробраться… Знаешь, если, упаси Бог, что-то обломается у нас… мне ведь не уйти оттуда. И огребу я свое пожизненное снова. И повесит меня Штерн на кресте, а эти уроды тряпочные будут на меня глядеть, как на экран монитора…
— Какой Штерн? — удивился Знахарь, — он же — того…
— Ну, я имею в виду, тот, кто там теперь вместо него, — нахмурился Семен.
— Типун тебе на язык, Сема, — Тимур зябко передернул плечами. — Все у нас получится. Ты, главное, не забудь вовремя респиратор напялить. А то проспишь все самое интересное.
— Это вряд ли.
— А как в бункер войдешь?
— Не знаю. Нафантазировал много чего, но решать придется по обстоятельствам. Надо бы непременно вовнутрь пробраться, чтобы все цивилизованно, как у белых людей — не взрывать же трехметровый бетон снаружи. Тут ядерная бомба нужна… Хотя, как знать, может, придется проход ультратолуолом пробивать. Штерн, когда Афанасий на него свое вуду напустил, сказал, что ключ ко входу — кочегар. А если я ключа не найду?…
— Найдешь, однако, — встрял местный следопыт. — Я скажу где.
— Чудеса, да и только! — хмыкнул Тимур. — Ты и там белок выслеживал?
— И все чудесатее и чудесатее, — согласился Знахарь. — Самое время, Чингачгук, послушать твою историю, которую ты так старательно замалчиваешь.
Афанасий поднял глаза на Знахаря:
— Хорошо. А детям, однако, спать пора. Вставать рано.
И обратился к Макару, перекатывая согласные, как камешки во рту… Макар встал, поклонился всем и вышел, не сказав ни слова.
— Строго у вас, — хихикнул Семен.
— Молод он еще, однако. — Пояснил Афанасий. И начал свой рассказ.
Лет пять назад позарился таежник на легкие деньги. Понадобились очень. Жена болела сильно, однако. На операцию везти ее надо было. В Новосибирск, а еще лучше — в Москву. Нашелся человек, который предложил за пушнину цену втрое против той, которую заготконторы дают. И Аянов повелся: ушел на промысел не с разрешенным арсеналом, а с браконьерскими прибамбасами: ловушками запрещенными, сетями…
И стрелял, стрелял безжалостно. За неделю добыл столько зверя, сколько за сезон обычно. А при продаже товара взял его майор толстомордый за задницу, однако…
Ловушко сдал его местным ментам. Только что назначенный тогда в районное УВД Бильдюгин продержал Афанасия полмесяца в кутузке, вплоть до скорого на расправу суда. С подачи Ловушко, уже знающего Афанасия как непревзойденного стрелка, дали ему срок малый, но не стали его гонять по пересылкам, а направили «отбывать» почти по месту жительства — в зомбированную зону. И служить бы Афанасию Аянову вскорости в секретной воинской части, однако… То-то и оно, что однако.
Дальше было похоже на сказку. В день, когда Афанасий, так же, как потом Семен, впервые вертел в недоумении головой посреди пустынного плаца, что-то сбилось в сложной системе электронного слежения за зоной. Не иначе, сам Билл Гейтс им программы писал.
Когда продрогший Афанасий выскочил из холодной прямоугольной консервной банки для перевозки зеков, в которую был переделан кузов грузовика, он увидел огромную хорошо утоптанную заснеженную поляну, в дальнем конце которой виднелись низкорослые деревянные бараки, несколько кирпичных строений, высокая труба кочегарки, а по всему периметру — бесконечная «живая изгородь» колючей проволоки… Навстречу по плацу даже не шла, а летела свежая, как первый подснежник, девушка в коротком меховом полушубке. Глаза ее радостно сияли, а на щеках горел молодой румянец…