Иногда мы здоровались именно таким образом. Но чаще просто называли друг друга по имени, что было весьма приятно после многолетнего употребления моей блатной кликухи.
Костя достал из чемоданчика небольшую плоскую коробочку, на которой было множество кнопок и индикаторов. Подсоединяя к ней короткую черную антенну сложной формы, он задумчиво рассуждал:
- Ну, я надеюсь, твою телегу не заминировали, хотя и такое возможно. Скорее всего, просто установили радиомаяк, и теперь будут пасти тебя. Но мы это все изменим… Сейчас проверим, что у нас имеется, а потом изменим. Вот только узнать бы, кто это…
- Вот именно, - вставил я, следя за его манипуляциями.
Наконец прибор был готов, и Костя направил его на «БМВ».
Тут же раздался тихий писк, и Костя удовлетворенно хмыкнул:
- А что я говорил!
И полез под задний бампер.
Пошарив там, он выпрямился и показал мне маленькую радиоклипсу, держа ее двумя пальцами.
- Какая гадость эта ваша заливная рыба, - сказал он с большим чувством.
- Да, тут ты, конечно, прав, - поддержал я его, разглядывая радиомаяк, который должен был предательски сообщать кому-то о моих передвижениях.
Тут за нашими спинами скрипнули тормоза, и, оглянувшись, я увидел, как из сильно подержанной светло-серой «БМВ-525» с темными облезлыми стеклами вылез какой-то хачик. Выпятив живот, он важно огляделся и, демонстративно вытащив брелок, нажал на кнопку. Его «БМВ» громко свистнула и мигнула фарами. Еще раз оглядевшись, он вразвалочку направился к зеленым зонтикам, и по выражению лица буфетчицы я понял, что именно он и является хозяином этих долбанных стульев.
Внезапно мне в голову пришла оригинальная мысль.
- Слушая, Костя, - сказал я, - а прицепи-ка эту хреновину на его помойку.
Костя посмотрел вслед хозяину уличной разливухи и, судя по выражению его лица, тоже не испытал к нему симпатии.
- Легко, - сказал он и, громко чертыхнувшись, бросил на землю отвертку, которая закатилась как раз под багажник хачиковской машины.
Хозяин кафе оглянулся и, увидев, как Костя, разведя руки, идет к его телеге, под которую все еще катилась отвертка, отвернулся. Я не заметил, как Костя установил маяк. Но когда он вернулся ко мне, в его руках была только отвертка.
- Поставил? - недоверчиво спросил я.
- Обижаешь, начальник, - огорчился Костя.
- Ладно, не щурься, просто я ничего не заметил.
- Если бы ты заметил, - наставительно сказал Костя, - тогда мне - грош цена.
- Согласен.
- Так. Сейчас я на всякий случай проверю, нет ли там у тебя маленькой хорошенькой бомбочки, и можно отваливать.
Он обошел мою машину вокруг, нагибаясь через каждые полметра, и, наконец, вернулся к тому месту, с которого начал.
- Все чисто, - сказал он и, разобрав прибор, убрал его в чемоданчик, - можно уезжать. Ты сейчас куда?
- Хочу братца с сестрицей навестить.
- Дело хорошее.
Костя посмотрел на хачика, беседовавшего с буфетчицей, и сказал:
- Не исключено, что этого невинного сына гор или, наоборот, степей ждут большие неприятности. У него ведь тоже «БМВ», и тоже светлая. Соображаешь?
- А как же! Да вот только десять минут назад я на его стуле чуть голову себе не разбил, так что теперь пусть он за меня пострадает. Заслужил.
- Так-то оно так… Но ведь он может пострадать очень сильно.
- Не волнует.
- Ах, какой ты жестокий, - ужаснулся Костя. - А если его, бедного, завалят вместо тебя, ты как - будешь спать спокойно?
- Очень спокойно. Как, впрочем, и ты.
- Ах, какие мы бессердечные… Ладно, поехали отсюда.
Мы уселись по машинам и поехали в разные стороны.
Я - в Осельки, где жили Алена с Алешей, а Костя - к себе домой. У него, в отличие от меня, есть своя собственная квартира, в которой он живет, как все добропорядочные и законопослушные граждане. Но сдается мне, что недолго ему так жить осталось. Вот засветится он пару раз со мной в каких-нибудь веселых приключениях, глядишь, дело и до пластической хирургии дойдет. Мы уже говорили с ним об этом, и он отнесся к такой перспективе с философским спокойствием. Мне, говорит, все равно, какая у меня морда будет. Главное, чтобы человек был хороший.
А человек он и в самом деле хороший.
Всяко лучше меня, негодяя.
* * *
Знахарь заметил хвост еще на проспекте Руставели.
Новенький «Форд Фокус» ехал в сотне метров сзади с той же скоростью и в том же ряду. Ехал ровно, не отставал и не обгонял, послушно повторяя вслед за Знахарем все его маневры. Знахарь специально несколько раз делал вид, что хочет свернуть с трассы. Сначала - на проспекте Науки, потом на Северном, на Луначарского и, уже перед самым переездом, - на проспекте Просвещения. Он включал поворотник и перестраивался в крайний ряд. «Форд» делал то же самое, а когда Знахарь, не выключая мигалку, продолжал ехать прямо, водитель «Форда» в точности повторял его действия.
Все это сильно смахивало на открытое наблюдение, целью которого является вовсе не слежка, а игра на нервах и провокация, и Знахарь никак не мог сообразить, что же нужно этому назойливому и не скрывающему своих действий преследователю.
Перед переездом, после которого начинались дачно-колхозные места, образовалась небольшая пробка. Подъезжая к ней, Знахарь едва успел нажать на тормоз и увернуться от вынырнувшего откуда-то сзади большого квадратного джипа «Мерседес». Джип, вильнув, подставил Знахарю высокий черный зад и резко остановился. К счастью, скорость была невысока, и ничего неприятного не произошло. Но теперь «БМВ» Знахаря была зажата между «Мерседесом», стоявшим впереди, и подтянувшимся вплотную «Фордом». Обе машины были с затемненными стеклами, а у стоявшего сзади «Форда» тонированным было и лобовое стекло.
Это совсем не понравилось попавшему в ловушку Знахарю, поэтому он правой рукой достал из «бардачка» «беретту» с глушителем, а левой вынул из нагрудного кармана телефон. Самое время было позвонить Косте. Но в трубке вместо знакомого сигнала слышались только хрип и треск, очень напоминавшие глушилку. Было похоже, что люди, преследовавшие Знахаря, подошли к делу всерьез.
Чертыхнувшись, Знахарь бросил телефон на сиденье и стал наблюдать за задней дверью «Мерседеса». Никто не мог гарантировать, что сейчас из какой-нибудь незаметной дырочки или щелочки не вылетит пуля, направленная ему в голову. Правда, лобовое стекло выдерживало автоматную очередь, но, как говорится, береженого Бог бережет.
Не обнаружив подозрительных отверстий в кузове и двери «Мерседеса», Знахарь несколько успокоился и посмотрел на стоявший сзади «Форд». Силуэт водителя еле просматривался сквозь затемненное стекло. Знахарь взял трубку и, включив ее, снова услышал только помехи. Он взглянул в зеркало, и ему показалось, что сидевший за рулем «Форда» человек смеется. Его плечи вздрагивали, а голова была повернута назад, по всей видимости, к тому, кто сидел на заднем сиденье. Теперь Знахарь был уверен в том, что не сможет связаться с Костей и рассчитывать остается только на себя.