– До конца? По-моему, ты уже напуган до смерти! Будет лучше, если ты отдашь это мне! Поверь! – я постаралась, чтобы это прозвучало как можно строже и протянула решительно руку.
Но тут коса нашла на камень. Журналист, который минуту назад готов был рыдать у меня на груди и прятаться под юбку от жестоких врагов, превратился в настоящего мужчину, стоило посягнуть на эту, добытую с таким трудом, вещицу.
– Нет, милочка! – помахал он перед моим носом пальцем. – Во-первых, я не желаю, чтобы ты рисковала жизнью! Во-вторых, я боюсь потерять с тобой и шкатулку, так и не узнав, что там внутри!
– Напрасно! – я не убирала руку. – У меня здесь небольшая личная гвардия. Защитят и меня, и тебя, и шкатулку! Если тебя поймают – это будет неоспоримой уликой, подумай сам!
Этот довод почти убедил его, но шкатулку я так и не получила. Александр спрятал ее в карман и покачал задумчиво головой.
– Прости, но я на это пойтить не могу! – сказал он с интонацией Папанова из «Бриллиантовой руки». – Но ты можешь меня тут спрятать до вечера. Я вот чего прикинул – эти ребята понимают, что вещь очень ценная и оставаться здесь с ней мне не резон. Будут искать сутки-вторые, а когда не найдут, решат, что я все-таки смылся.
«Хорошо!» – подумала я.
На мгновение мелькнула мысль. Не слишком ли много шпионских страстей для одного фестиваля. Может, дело Марьянова и эта шкатулка как-то связаны между собой. Я попыталась связаться с Глебом, но он не отвечал. Тем временем Шульгин приступил к уничтожению икры и производил впечатление человека, вполне довольного собой.
Где же ты, Глеб?! Меня вдруг охватило дурное предчувствие. Что-то могло пойти не так! Может быть, зря я одобрила весь этот безумный план. С другой стороны – Глеб был не один, с ним наверняка не люди Лаевского, а они его непременно прикроют. Если этот шут гороховый (я посмотрела на Шульгина) в самом деле нарвался на этих самых ребят.
– Значит, так! – я решительно взяла в руки пистолет, который журналист так беспечно оставил рядом на столике. И передернула затвор.
Он покосился на меня, продолжая жевать бутерброд.
– Шутки в сторону, милый! – сказала я. – Ты мне сейчас отдашь эту шкатулку и будешь сидеть здесь тихо, пока я не скажу, что можно выходить! Я ясно выражаюсь?
– Шутить изволите? – он едва не поперхнулся. – Ты же не станешь стрелять в меня! Здесь! Что я, дурак, потвоему?
– Стрелять не стану! – согласилась я, не вдаваясь в спор по последнему пункту. – Зато могу вызвать охрану, рассказать, что ты проник сюда втихаря, вытащил у меня ценную вещь… Как ты думаешь – кому поверят?
– Блин! Ну ты и сучка, оказывается! – ощерился он.
– Шкатулку! – слушать комплименты я была не расположена.
Он перебросил мне эту вещицу. Я еще раз осмотрела ее на предмет кнопок, дырок, знаков и вообще всего, что могло как-нибудь указывать на то, как ее открыть. Масенькая дырочка и в самом деле имелась, сбоку, в первый раз мы ее проглядели, но в нее даже булавку трудно было пропихнуть. Кроме того, что-то мне шептало, что ларчик так просто не откроется. Да, это тебе не кубик Рубика, над которым я в свое время недолго ломала голову. Ничего, Глеб разберется.
Только вот как его найти в курортном городе, переполненном гостями. У Лаевского, ясное дело, просить помощи не стоит. Значит, будем ждать. Не может быть, чтобы с ним что-нибудь случилось именно сейчас, когда мы так близки к цели! Я надеялась, что он сейчас присутствует на каком-нибудь банкете. Может даже, охмуряет какую-нибудь кинозвезду. Все готова простить, лишь бы жив был и здоров.
Со шкатулкой у сердца и тревогой в нем я отправилась на премьеру, напоследок еще раз посоветовав журналисту быть паинькой.
– Не нужно искать себе на голову приключения, поверь моему опыту! – вздохнула я. – Значит, так! У меня сейчас по плану поход в кино, а ты посиди пока тихо, попробуешь что-нибудь выкинуть – тебе же хуже будет! Вернусь – что-нибудь придумаем!
Он кивнул головой в знак согласия. Жалко, нет наручников, мелькнула у меня мысль. А то совсем не мешало бы подстраховаться, честное слово. Как вскоре выяснилось, я была совершенно права.
Фильм, как и предсказывал Лаевский, оказался довольно занудным. На середине сеанса, когда Лика думала, что вот-вот заснет, в ее кармане завибрировал мобильный телефон. Может, Глеб сообщает о том, что все в порядке и белоснежная яхта, экспроприированная им у какого-нибудь нувориша, уже ждет ее у набережной, чтобы увезти на край света.
«Нужно немедленно встретиться. Алекс», – прочитала она сообщение.
Сейчас он от любой тени шарахаться будет, подумала Анжелика. Тоже мне – герой-любовник. Решил поиграть в шпионов? Алекс – Юстасу. Впрочем, почему бы и нет? Фильм был совсем невыносим.
Лаевский посмотрел на нее вопросительно, но Анжелика не стала ничего объяснять. В конце концов, она живой человек и не обязана докладывать каждый раз, когда ей захочется, скажем, по-маленькому!
Через пять минут она стояла возле входа в кинотеатр, где кучковались любители кино, ожидавшие начала следующего сеанса.
Ее телефончик снова завибрировал.
«Я на другой стороне улицы», – сообщил Александр.
Какого черта этому ублюдку не сиделось в номере, подумала Лика. Может, кто-нибудь его спугнул. Она пошла, стуча каблучками, к маячившей под деревьями фигуре, но поговорить им было не суждено. Едва Анжелика приблизилась к журналисту, как из стоявшей рядом машины – белой старой «Волги» выскочил низенький коренастый мужичок и приставил нож к ее животу. Рядом никого не было – место они выбрали подходящее.
– Пикнешь, сука, порежу! – пообещал он.
Анжелика прикинула шансы. Сбоку, как тень, появился еще один товарищ, без ножа, но руки держал в карманах и явно не блефовал. Лицо Александра было смертельно бледно. Теперь все ясно – его использовали, чтобы выманить ее из кинотеатра. Влезла Анжелика Королева опять в неприятности.
– Слушайте, – сказала она, – не знаю, что вам этот мудак наговорил, только я никакого отношения к его, делишкам не имею! О кей?!
– Кончай звиздеть! – посоветовал тот, что без ножа. – Лезь в машину, а не то перо схлопочешь!
Лике не часто угрожали в открытую, и кровь бросилась ей в лицо, однако перевес был явно на их стороне. Пришлось послушаться. Она села на заднее сиденье «Волги». Стекла в машине были тонированы, и что происходит внутри, с улицы не было бы видно даже тому, кто мог оказаться рядом.
– Послушайте! – начала было Анжелика, но прыгнувший за ней в машину коротышка приложил к ее лицу тряпку, смоченную эфиром. Она затрепыхалась, однако через секунду обмякла, услышав напоследок, как погано захихикал проклятый карлик.
Очнулась уже в кузове какого-то фургона. Похитители были тут же – коротышка и второй, тот, что держал руки в карманах. На этот раз его руки покоились на резиновой дубинке, которой он готов был в любой момент приласкать пленников.