Гарсиа взял свой бокал, поднес его к лицу и, закрыв глаза, вдохнул запах старого коньяка. Потом он взглянул на Знахаря, улыбнулся и сказал:
– Держу пари, вы не угадаете, сколько этому коньяку лет и вообще откуда он взялся.
Знахарь развел руками и ответил:
– После такого предисловия я не посмею произнести ни слова.
Гарсиа посмотрел на свой бокал, в котором колыхалась маслянистая темная жидкость, и сказал:
– Пятого мая тысяча восемьсот двадцать первого года на острове Святой Елены скончался Наполеон Бонапарт. Один из моих далеких предков присутствовал при этом. Я не буду рассказывать о том, что можно найти в любом учебнике, скажу только, что мой пращур прихватил из буфета отставного императора ящик коньяка. Эта бутылка – оттуда.
– Коньяк Наполеона? – поразился Знахарь.
– Совершенно верно, – кивнул Гарсиа, – этой бутылке…
Он нахмурился, подняв глаза к небу, но Знахарь опередил его:
– Сто восемьдесят два года.
Гарсиа тяжело вздохнул и с притворной грустью сказал:
– Старею… Меня начинают обгонять.
– Что вы, уважаемый дон Хуан, – возмутился Знахарь, – как можно! Способность к быстрому счету сама по себе ничего не значит. Гораздо важнее стратегический дар, а у вас он развит в превосходной степени. Иначе вы не были бы императором.
Гарсиа взглянул на Знахаря, усмехнулся и сказал:
– Да, пожалуй… Главное – не закончить, как Наполеон.
– Вы правы, – согласился Знахарь. – За что выпьем?
– За успех нашего дела.
Бокалы с коньяком, украденным из буфета Наполеона, поднялись над столом, и настала торжественная тишина. Затем все стали причмокивать, кивать и многозначительно поднимать брови. Знахарь, хотя и не обнаружил в наполеоновском коньяке ничего особенного, не отставал от остальных по части сдержанного восторга, однако украдкой косился в сторону серебряного тазика, в котором оставалось еще несколько бутылок пива.
Наконец, торжественное дегустирование было завершено, и Знахарь, закурив «Малборо», сказал:
– Я бы хотел ознакомиться с планом действий. Гарсиа взглянул на него и ответил:
– А никакого плана нет.
– То есть как? – удивился Знахарь. – А как же вы в таком случае рассчитываете расширить сферу влияния в сторону России?
– Это предстоит сделать вам, дорогой Майкл, – ласково сказал Гарсиа, но в его голосе прозвучал почти что приказ.
Он помолчал и продолжил:
– Вы лучше меня знаете свою страну, вам известны особенности российского криминалитета, а ведь без его поддержки, как вы сами понимаете, у нас ничего не выйдет, вы знакомы с принципами управления продажными политиками и бюрократами, вы знаете, что делать в ситуациях с русской полицией… В общем, вы русский, вам и карты в руки.
Знахарь откинулся на твердую спинку кресла и посмотрел в небо.
Над ним, в головокружительной синей вышине медленно ползла серебряная черточка, и за ней оставалась тонкая ватная полоска инверсионного следа.
А ведь там холодно, подумал вдруг Знахарь, градусов пятьдесят, наверное…
Он опустил глаза и, задумчиво вертя в пальцах сигарету, сказал:
– Значит, мне предстоит разработать весь план. Это интересно… Но и очень ответственно, не правда ли, дон Хуан?
И он посмотрел на Гарсиа.
* * *
От острова Гранд Багама, на котором мы с Кончитой проводили заслуженный отдых, до Флориды было около сотни километров. Вроде бы далеко, но я прямо-таки нутром чувствовал, как где-то там, за горизонтом, на американской земле кипит жизнь, и в этом горячем бульончике так и мелькают те люди, с которыми мне не следовало бы встречаться. Во всяком случае до того момента, как у меня появится другое лицо.
Кончита, оказавшись в таком оживленном и цивилизованном месте, как Багамы, сначала немного дичилась, но вскоре освоилась и через пару дней вела себя, как обычная богатая американка, приехавшая отдыхать на острова.
Она тратила деньги направо и налево, тусовалась в барах, арендовала катера, акваланги и спортивные самолеты, покупала все сувениры, которые только попадались ей на глаза, заказывала экзотические танцы с музыкой, в общем – прожигала жизнь, а главное – свои денежки. Я смотрел-смотрел на все это и на третий день, когда после жаркой ночи, проведенной в моих мужественных объятиях, Кончита снова засобиралась, так сказать, в свет, я притормозил ее, усадил на диван и сказал:
– Ты думаешь, миллион – это нечто бесконечное? А ну-ка, открой свою заветную сумочку.
Кончита недовольно посмотрела на меня, но сумку, в которой под шмотками лежали ее деньги, все-таки открыла.
– Теперь посчитай деньги.
То ли женщины вообще любят пересчитывать деньги, то ли после разговора с Гарсиа она признала во мне хозяина, в общем – возражать она не стала и послушно пересчитала пачки долларов. Закончив счет, Кончита нахмурила свой небольшой лобик, потом пересчитала их еще раз и удивленно посмотрела на меня.
– Семьсот восемьдесят тысяч, – сказала она растерянно.
– Вот именно, – строго сказал я. – А ведь еще шесть дней назад был целый миллион. Через месяц твоя сумка опустеет, и бывшая миллионерша пойдет мыть посуду в местном баре. А я уеду делать свои дела без тебя. Мне не нужны партнеры, которые тратят деньги на ерунду, забывая о том, что для них есть более достойное применение. Ты, наверное, забыла, что хотела быть со мной в деле. Или ты передумала и решила стать обыкновенной пляжной потаскушкой, как все эти белобрысые американки, а потом выскочить замуж за какого-нибудь клерка из Детройта?
Кончита посмотрела на меня и решительно задернула молнию сумки.
– Мой мачо прав. Я глупая женщина, но теперь я поняла это и немедленно иду заказывать билеты на самолет в Европу.
Я не ожидал такой моментальной реакции на свои справедливые слова и только успел открыть рот, чтобы ответить хоть что-нибудь умное, а Кончита, хлопнув дверью, уже умчалась.
Ох, уж эти горячие латиноамериканские девушки!
* * *
И опять я сижу в «Боинге», и опять он несет меня через океан.
Несет меня, так сказать, лиса за темные леса, за высокие горы, в какие-то норы… или просторы? Черт его знает, не помню.
А на самом деле несет меня этот «Боинг» в Европу. В тот самый Гамбург, где два года назад я совершал в компании с Наташей смертельные прыжки и ужимки.
Чего только там не было!
И джигиты из Аль-Каиды, и спецы из ФБР, и сволочь-боцман, который сдал меня полиции, и погони по автобанам…
Если все вспомнить, можно книгу написать.