Наринский умолк и, схватив стакан с пивом, залпом опустошил его.
Знахарь кашлянул и спросил:
– Там во фляжке еще что-нибудь осталось?
– О да! Конечно! Обязательно!
И Наринский выхватил из кармана фляжку с коньяком.
Приложившись к ней, Знахарь закрутил крышку и, поставив фляжку на стол между еще полными и уже пустыми пивными стаканами, сказал:
– Игра, говорите… Власть…
– Да, молодой человек, – ответил Наринский, вытирая губы платком, – именно так. Вот я, например, говорил о Системе управления событиями. Существует и существовало множество систем, и большинство создано просто ради того, чтобы, говоря по-простому, обдирать соотечественников, а если удастся, то и иностранцев. А также – иноверцев. Эти системы разнообразны, и их, так сказать, класс простирается от религии до финансовых пирамид, каждая из которых по сути дела ничем не отличается от вульгарной компании наперсточников. Налоги, государственная система, штрафы, страховка, церковь и многое другое – попросту способы, как говорил Остап Бендер, отъема денег. А заканчивается все это тем, что и создатель системы, и любой ее участник благополучно откидывают копыта, а их деньги перекочевывают в карманы следующих недоумков, которые изо всех сил стремятся к богатству. И даже повторяя за другими формулу «не в деньгах счастье», они все равно ведут себя так, будто счастье именно в них. В деньгах.
Полковники дружно улыбнулись – похоже, Наринский оседлал своего конька. Академик сделал основательный глоток пива и закурил. Вид при этом у него был мечтательный, словно он, как боженька на лубочной картинке, сидел свесив ноги на облаке и любовался оттуда зарождением жизни на Земле.
– Возник человек, и возник он совсем не оттого, что Природа к этому стремилась, он просто не мог не возникнуть… Так же и наша Система, она сформировалась не потому, что встретились несколько человек и сказали друг другу: а не создать ли нам Систему!? – вовсе нет, Система была всегда. Вспомните китайские стратагемы – это же первые попытки сформулировать основные принципы Системы, и совсем не такие примитивные, как может показаться на первый взгляд. Так что это – один из законов природы, как закон Архимеда, Первое правило термодинамики или Периодическая система элементов – тоже, кстати, Система, и идти против нее все равно что идти против закона всемирного тяготения, ничего хорошего из этого не получится…
– Но человек же научился летать, – возразил Знахарь, – это что-нибудь да значит!
– Это значит только, что мой пример неудачен, и ничего более, – буркнул Наринский, но тут же вернулся к своему академическому тону. – Нашу Систему мы создали, вернее, сформулировали, совсем недавно, всего лишь несколько лет назад. И основным правилом в ней является отказ от внешних мотиваций. Это значит, что резоны и оправдания, касающиеся того, что стремящийся на игровую позицию субъект желает добра или даже, скажем, зла, попросту не принимаются в расчет. Как вы понимаете, Система – это не просто изложенная на бумаге теория. Система – это люди. И эти люди договорились не оправдывать своих устремлений высшими целями. Они не говорят – я хочу власти, чтобы улучшить жизнь своего народа. Они говорят – я хочу играть. Поверьте мне, такое обнажение намерений дает удивительные результаты.
– Вы игрок?
– Да. Я Игрок. И вы – тоже. Только вы не знали об этом до сегодняшнего дня. И я организовал эту встречу как раз для того, чтобы открыть вам истинное положение вещей.
– Хорошо. Тогда расскажите мне о своей игре.
Знахарь был озадачен такими откровениями и предпочел помалкивать. Пусть академик распинается, подумал он, а я пока попробую собрать мысли в кучку. Слишком много нового и неожиданного.
– Моя игра, – Наринский рассмеялся, – звучит почти как «Моя борьба». Кстати, вы читали эту книгу? Ее написал бездарный игрок.
– Вы называете его бездарным, потому что он проиграл? А если бы Гитлер выиграл?
– А он не мог выиграть. В эту игру во всяком случае…
Знахарь промолчал, и Наринский продолжил:
– Моя игра… Ну что же… Я не буду рассказывать вам всего, тем более, вы не обижайтесь, но без овладения предварительной информацией вы просто не поймете меня. Помните, я рассказывал вам в Нью-Йорке о бескровной интервенции? О войне без выстрелов и танков? Хорошо. Я участвую в игре, которую мы будем называть «мягкое вторжение». Вы блестяще выполнили, не без нашей, конечно, помощи, но все равно блестяще – прорыв к вершине пирамиды русской мафии в Америке. А теперь настало время сознательного сотрудничества. И я жду от вас ответа.
– Прямо сейчас?
– Прямо сейчас. Вы сами видите, что наш не такой уж и длинный разговор привел к полному открытию карт.
– Так уж и полному! – Знахарь засмеялся, – что я, эфэсбэшников не знаю?
– Голубчик! – Наринский всплеснул руками, – вы что, ничего не поняли? Ну да, для всех мы трое, сидящие напротив вас, сотрудники ФСБ. Но как, простите, мы будем играть, если один из нас будет учителем, другой – дворником, а третий – токарем?
– А четвертый – вором в законе, – подхватил Знахарь.
– Э нет, дорогой, – Наринский покрутил перед носом Знахаря розовым пальцем с ухоженным ногтем, – так не пойдет. Вы прекрасно понимаете, что без властных возможностей Игроком не станешь. И вы тоже имеете эти возможности. Вам косвенно подчиняются десятки тысяч людей, пусть преступников, злодеев, но людей, которые, кстати, обладают влиянием на ход событий. Эти люди решительны, сильны и безжалостны. Чем не солдаты? Итальянцы так и называют низовых членов «Коза ностра» – солдаты.
– Оно конечно. Только…
– Что – «только», – Наринский подался вперед.
– Только я не хочу играть. Мне не по душе эта игра.
– Да что же это! – воскликнул академик Игры, хлопнув себя по колену. – Уж не воровская ли честь взыграла?
– Конечно, нет. Какая уж там может быть честь… Честь – она одна на всех.
– Так в чем же дело? Вы же Игрок, самый настоящий, стопроцентный, заядлый!
– Может быть, – Знахарь взял фляжку и, отвинтив крышечку, допил коньяк, – хороший у вас коньяк, Владилен э-э-э… Простите, забыл отчество.
– Владилен Михайлович.
– Спасибо. Так вы, как я понял, ждете от меня ответа?
– Совершенно верно.
– Прямо сейчас?
– Прямо сейчас.
– Отвечаю – нет.
– Нет?
– Нет.
– Вы уверены?
– Абсолютно. Нет.
Наринский оглянулся на равнодушных спецов, потом посмотрел на Риту долгим и непонятным взглядом, вздохнул и, взяв со стола фляжку, потряс ее около уха.
– Вы негодяй, Константин. Как вы могли вылакать весь коньяк, не оставив мне!
Вздохнув еще раз, он засунул фляжку в карман и встал. Вслед за ним поднялись спецы и, к великому удивлению Знахаря, Рита.