– Безземельные, вроде тебя, – ответил Бен Пламм.
Тирион спрыгнул с табуретки.
– Мой прежний брат меня не устраивал, одна надежда на новых. Где можно получить оружие и доспехи?
– И верховую свинью заодно? – предложил Каспорио.
– Не знал, что твоя жена тоже здесь служит. Очень любезно, что ты предлагаешь ее, но я бы предпочел лошадь.
Брави побагровел, но Чернилка только посмеялся, а Бен снизошел до ухмылки.
– Своди его к повозкам, Чернилка, пусть выбирает. Девушке тоже подбери шлем, кольчугу – авось сойдет за мальчишку.
– Пожалуйте, лорд Тирион. – Казначей придержал входное полотнище. – К повозкам тебя сводит Снатч. Бери свою женщину и жди его возле кухни.
– Она не моя женщина. Сходи за ней сам: она только и делает, что спит или злобно на меня смотрит.
– Бей ее крепче и люби чаще, – посоветовал казначей. – Снатчу все равно, пойдет она или нет. Приходи, как получишь доспехи – я покажу тебе счетные книги.
Пенни спала в их палатке, свернувшись на тощем соломенном тюфяке под нечистыми простынями.
– Ты, Хугор? – моргнула она, когда он потрогал ее носком сапога.
– Выходит, со мной опять разговаривают? – Сколько же можно дуться из-за брошенных свиньи и собаки. Он ее вывел из рабства, нет бы спасибо сказать. – Вставай, всю войну проспишь.
– Мне грустно, – зевнула она. – И спать хочется.
Не заболела ли? Тирион встал на колени, пощупал ей лоб. То ли здесь жарко, то ли ее и впрямь лихорадит.
– Что-то ты бледная. – Даже бесстрашные Младшие Сыновья боятся сивой кобылы. Решив, что Пенни больна, они прогонят ее в мгновение ока. Могут их обоих наследникам Йеццана вернуть, несмотря ни на какие расписки. – Я расписался в их книге. По-старому, кровью. Теперь я наемник.
Пенни села, протирая глаза.
– Меня тоже запишут?
– Вряд ли. В некоторых отрядах служили женщины, но… нет, они все-таки не Младшие Дочери.
– Мы, – поправила девушка. – Ты теперь один из них и должен говорить «мы». Милку никто не видел, нет? Чернилка сказал, что поспрашивает. А Хрума?
Каспорио видел, кажется. Уверял, будто трое юнкайских охотников за рабами ходят по всем лагерям, ищут двух беглых карликов. У одного будто бы собачья голова на копье, но этакой новостью Пенни не поднимешь с постели.
– Нет, пока никто не видал. Пошли, найдем тебе какие-нибудь доспехи.
– Зачем это? – насторожилась она.
– Затем, что наш старый мастер над оружием не советовал мне выходить на бой голым. Притом я теперь наемник – мне нужен меч, чтобы кому-то его продать. – Он поднял Пенни на ноги и бросил ей кучу одежек. – Одевайся. Накинь плащ с капюшоном и голову пониже держи. Охотники за рабами, если они где-то близко, должны нас принять за мальчишек.
Сержант Снатч жевал кислолист у кухонной палатки.
– Слыхал, вы теперь за нас драться будете – в Миэрине, поди, со страху обоссались. Кто-нибудь из вас хоть раз убил человека?
– А то, – сказал Тирион. – Я бью людишек, как мух.
– Чем же это?
– Кинжалом, топором, острым словом. Из арбалета лучше всего выходит.
Снатч почесал щетину крюком.
– Да, арбалет – подлая штука. Скольких ты из него уложил?
– Девятерых. – В Тайвине как раз столько. Лорд Бобрового Утеса, Хранитель Запада, Щит Ланниспорта, десница короля, муж, брат и трижды отец.
– Девятерых… – Снатч плюнул красной жвачкой под ноги Тириону, выражая этим свое презрение к названному числу. Плевок угодил в колено. Сунув красными пальцами в рот еще два листка, сержант свистнул. – Кем, засранец, подь сюда! Проводи лорда Беса с его леди к повозкам, пусть Молоток им сыщет какое-нибудь железо.
– Так он пьяный, небось, валяется, Молоток.
– А ты пусти ему струю в нос, враз очухается. Карликов у нас тут сроду не было, зато мальчишек хоть отбавляй. Шлюхины дети, дурачки, что из дому бегают, оруженосцы, утешные. Может, и на бесенят что сгодится. В тех латах мелкие, конечно, и полегли, но ведь отважных бойцов этим не испугаешь. Девятерых, значит… эх. – Сержант потряс головой и ушел.
Шесть больших фургонов, где Младшие Сыновья держали свои доспехи, стояли посередине лагеря. Кем шел впереди, размахивая копьем, словно посохом.
– Как парень из Королевской Гавани очутился в вольном отряде? – спросил его Тирион.
– Почем ты знаешь, что я оттуда? – с подозрением прищурился Кем.
– Догадался. Тебя ум выдает – говорят ведь, что умней гаваньских нет никого на свете.
– Кто это говорит? Не слыхал.
– Ну что ты, это старая поговорка. Мой отец так говаривал. Знал ты лорда Тайвина, Кем?
– Десницу-то… Видел раз, как он въезжает на холм. Его люди ходили в красных плащах и с маленькими львами на шлемах. Шлемы красивые, а он человек дурной. Сперва разорил город, потом побил нас на Черноводной.
– Так ты там был?
– Был, со Станнисом. Лорд Тайвин и призрак Ренли ударили на нас с фланга. Я бросил копье и ходу, а хренов рыцарь на корабле говорит: где твое копье, парень, трусы нам тут не нужны. И отвалили, а меня бросили – нас тысячи таких было. После стало слышно, что твой отец шлет на Стену которых за Станниса воевали, вот я и дернул за море.
– Не скучаешь по Королевской Гавани?
– Скучаю. Друг у меня там остался, а брат, Кеннет, погиб на корабельном мосту.
– Многие там погибли. – Тирион поскреб ногтем зачесавшийся шрам.
– По еде тоже скучаю.
– По матушкиной стряпне?
– Ее бы и крысы не стали жрать, но была там одна харчевня – похлебку наливали такую густую, аж ложка стояла. Не пробовал случаем, Полумуж?
– Было дело. Певческий суп.
– Почему певческий?
– Такой вкусный, что петь охота.
– Певческий… Так и скажу, как приведется снова побывать на Блошином Конце. А тебе, Полумуж, чего не хватает?
«Джейме. Шаи. Тиши… жены, которую он едва знал».
– Вина, девок и денег. Денег особенно – на них можно купить и вина, и девок. – «А также мечей и Кемов, которые ими орудуют».
– А правда ли, что в Бобровом Утесе даже ночные горшки из чистого золота?
– Не всему верь, что слышишь. Особенно если это касается дома Ланнистеров.
– Говорят, Ланнистеры скользкие что твои змеи.
– Змеи? – засмеялся карлик. – Мой лорд-отец сейчас перевернулся в гробу. Мы львы – по крайней мере любим так себя называть. Хотя какая разница, на змею наступить или на львиный хвост – конец-то один.
Пресловутый Молоток оказался глыбой мяса с левой рукой вдвое толще правой.