— Роуз так беспокоится о Нэнни и даже не знает, что может случиться из-за Теда. Она прислала мне письмо по электронной почте — пишет, что не видела Нэнни уже два дня. Белого кита потерять трудно, но, кажется, он все-таки потерялся, — сказала Джессика, и Патрик так и замер от услышанного.
— Патрик? — забеспокоилась Мариса. — Ты в порядке?
— Да, все нормально, — ответил он, обнимая и целуя ее. — Знаю, тебе нужно готовиться к большому концерту, а мне следует кое-куда позвонить. Просто хочу, чтобы ты знала, что, когда выйдешь на сцену, я буду среди зрителей и изо всех сил болеть за тебя.
— А я хочу, чтобы ты слушал особенно внимательно все, что мы будем исполнять. — Она взяла его за руку. — До самой последней песни.
— До самой последней песни?
Она кивнула, блестя своими огромными зелеными глазами. И когда он уже шел в гостиницу, чтобы позвонить Лайаму, он понял, что все, что она хочет, и все, что ему нужно знать, будет в этой последней песне. И он, конечно, будет сидеть прямо там, на трибуне, которую он только что помогал строить, и будет слушать.
«Призрачные холмы» прекратили свою бешеную пляску. Единственными свидетельствами того, что этот феномен вообще существовал, оставались крупные волны, перекатывающиеся через риф, серфингисты, напрасно ожидающие еще одного огромного вала высотой двадцать метров, да морские птицы, по-прежнему парящие в небе, будто надеясь на возрождение изобилия морской живности, которая населяла эти воды в течение последнего месяца.
Теперь за морем наблюдали только два траулера. На одном капитаном был Ник Олсон из Галилеи, на другом — Джеральд Лафарг. Его проржавевшее красное судно из Кейп-Хок в Новой Шотландии дрейфовало с накрепко зачехленными сетями и запертыми траловыми люками, чтобы ни один катер или самолет береговой охраны не заподозрил его в ловле рыбы за пределами канадских вод.
И хотя траулеры дрейфовали в сотне метров друг от друга, оба их капитана плыли навстречу друг другу в резиновых лодках, чтобы встретиться в открытом море для передачи денег — двадцати пяти тысяч американских долларов наличными.
Оба капитана нервничали, но по разным причинам. Капитан Джеральд Лафарг торопился уложиться в срок — он и так уже опаздывал на несколько дней. Большой шикарный курорт «Морской каньон» должен был открыться в выходные перед Днем труда [5] , и он знал, что множество важных персон уже заказали себе там номера, а владельцы курорта планировали грандиозное представление, подобно которому никто из гостей никогда не видел.
Капитан Ник Олсон нервничал потому, что этим летом у него уже были проблемы с природоохранными властями, и у него было такое чувство, что они за ним следят. Он приказал команде быть начеку и докладывать ему о любой подозрительной деятельности или о людях, интересующихся, чем занимается его судно. Но кроме всего прочего, ему совсем не нравилось то, чем занимался Лафарг. Волны поднимались и опускались, и, хотя он ни разу в жизни не страдал морской болезнью, сейчас его подташнивало.
— Ты говоришь, что этот курорт откроется через неделю? — спросил он Лафарга.
— Точно. Только представь себе! Все эти богачи проводят последний отпуск лета, купаясь с морскими млекопитающими, которых доставим мы.
— А что там у них? — поинтересовался Ник. — Большой бак с дельфинами вместо бассейна с водяной горкой?
— Типа того, — рассмеялся Лафарг. — Всем хочется новых ощущений. В Австралии и Южной Африке народ купается с акулами, в Канкуне — с муренами. А теперь им даже не нужно никуда ехать. Вместо того чтобы платить свои кровные за то, чтобы разглядывать китов с туристических катеров, они смогут с ними искупаться.
— Наверное, номер в таком месте стоит бешеных денег?
— Это шикарный курорт с номерами люкс, — ответил Лафарг. — Круче не бывает. Именно поэтому я только что заплатил тебе двадцать пять штук. «Морской каньон» тебя благодарит.
Капитан Ник лишь что-то проворчал в ответ. Он взглянул на «Map IV» и подумал, сколько времени смогут прожить без воды находящиеся там дельфины. Еще он подумал, будут ли они ловить белого кита, а если будут, то какими наркотиками его накачают, чтобы он оставался спокойным весь путь до места назначения.
— Серьезно, — сказал Лафарг. — Если бы ты не воспользовался своими связями, чтобы узнать, где он находится, мы бы так и не узнали, откуда нам начинать его выслеживать. Это чудесно — он плавает прямо перед домом этого Нила, всезнающего идиота. Однорукий относится ко мне как к падали с самого детства.
— Угу, — пробормотал Ник. Он уже видел этот насмешливый взгляд в глазах океанографа. Они всегда считали себя «хорошими парнями», а такие, как Ник и Джеральд, были простыми рыбаками, пытающимися заработать на жизнь. Именно в этом он пытался себя сейчас убедить. Но почему же он чувствовал себя так отвратительно?
— Послушай, — проговорил Джеральд. — Мой брат прокололся с тюленями, которых мы должны были поставить в «Морской каньон», поэтому мне лучше поторапливаться и поймать этого проклятого кита.
— Отлично, — ответил Ник, пряча сумку с деньгами под сиденьем. — Еще увидимся.
— Ага. Позвони мне, когда «Призрачные холмы» появятся снова. Это было круто — у нас дома не было ни малейшего шанса поймать этого кита. Он самая главная туристическая достопримечательность в Кейп-Хок. Но если все пойдет нормально, он станет тем же для «Морского каньона». А мы только разбогатеем.
Ник ничего не ответил на это. Он вспомнил один эпизод тридцатилетней давности, когда еще был мальчишкой. Тогда, как и сейчас, киты были большой редкостью в водах Род-Айленда. Но однажды зимой горбатый кит заплыл в бухту Наррагансетт и поднялся вверх по реке на север выше моста Ньюпорт. Дед Ника взял его с собой на свой рыбацкий баркас, и они поплыли за китом, стараясь заставить его повернуть обратно в открытое море.
— Зачем мы это делаем, дедушка? — спросил тогда Ник, дуя на окоченевшие от холода пальцы.
— Потому что киты — млекопитающие, — ответил его дед, стоя у руля баркаса. — Они теплокровные и дышат воздухом, совсем как люди.
— А разве это не рыбы?
— Они плавают как рыбы, — пояснил дед. — Но и только? Когда киты теряют своих возлюбленных, они поют под водой, пока не найдут их. Если мы не повернем этого кита назад, то здесь появится еще один, он будет петь и искать свою пару.
Дед Ника велел ему стучать веслом по воде, чтобы создавать как можно больше шума. Они вели баркас кругами в том месте, где последний раз видели кита и где пузырьки воздуха от его дыхания поднимались на поверхность. Дед выглядывал кита и вел баркас вслед за ним, а Ник шумел, пока они не увидели, как кит сделал широкий разворот, мелькнув в студеной воде, как подводная лодка, и направился снова в море.
Сейчас Ник вспомнил тот день. Он махнул рукой на прощание Лафаргу, затем дал полный газ и помчался на моторке к своему траулеру. И хотя он зарабатывал на жизнь в море, ловя в сети и убивая гарпуном рыб целыми днями напролет, он никогда еще не чувствовал себя так отвратительно после улова. А ведь кита даже еще не поймали. Он представил себе, как его дед с укором смотрит на него, стыдясь за его поступок.