— Симпатичное местечко, — сказал Сэм.
— Это все Лили, — ответила Дана. — Его она выбрала. На первом этаже был магазинчик мисс Элис. Мы с Лили в детстве покупали там леденцы. А как-то летом я купила Лили серебряный медальон.
— Наверное, Майк купил этот дом потому, что он был дорог Лили как память?
— Наверное.
Сэм внимательно оглядел дом. Здесь все напоминало о Лили. Ненавязчивая расцветка, изящная лепнина, плющ до самой крыши, клумба с оранжевыми цветами у крыльца. Теперь на первом этаже расположились дизайнерская фирма и небольшой магазин.
— Я сама не знаю, что мы ищем, — призналась Дана. — Но когда найду, пойму.
Они подошли к двери. Дана с грустью отметила, что звонка, который прежде висел у входа, уже нет и внутри больше нет того волшебного беспорядка, который царил во владениях мисс Элис, а стоят роскошные диваны и журнальные столики черного дерева.
— Чем я могу вам помочь? — спросила молодая сотрудница дизайнерской фирмы.
— Я хотела узнать о «Грейсон инкорпорейтед» — фирме по торговле недвижимостью, которая прежде находилась на втором этаже.
— А, фирма Майка… Вы не знаете, что случилось?
В этот момент в зале появилась еще одна женщина — стройная платиновая блондинка в черном трикотажном костюме.
— Я Патриция Уэнтворт. Вы свояченица Майка, да?
— Да. Меня зовут Дана Андерхилл. А это — Сэм Тревор.
— Я видела вас на выставке. Заходила в галерею подобрать картину для клиента. Он остался очень доволен.
— Приятно слышать, — ответила Дана.
— Я могу вам чем-нибудь помочь? — спросила Патриция.
— Мы хотели посмотреть, где работал Майк, — сказал Сэм.
— Помещение пока свободно. Я там храню альбомы с образцами обоев и тканей. Но если хотите…
Она взяла ключи, и они поднялись по лестнице. В офисе прямо на полу лежали кипы альбомов. Дана не увидела ничего, что напомнило бы ей о зяте, ничего, что помогло бы развеять тревогу Куинн. Четыре окна выходили на Мейн-стрит, знаменитую своими кленами.
И тут Дана взглянула на стену. Над каждым окном Лили нарисовала гирлянды плюща, перевитого белыми цветами — фрезиями, маргаритками, лилиями.
— Это Лили сделала, — сказала Патриция, заметив, куда смотрит Дана. — Удивительно талантливая была женщина. Я все пыталась уговорить ее работать у нас — заниматься росписью, но она много времени уделяла дому и девочкам. Они с Майком были так близки. Искренне сочувствую вашему горю.
— Благодарю вас.
Дана всегда была человеком сдержанным. И расспрашивать незнакомого человека о своих близких ей было тяжело. Но она пришла сюда, чтобы помочь Куинн. Она посмотрела на Сэма. Их взгляды встретились, она вдруг почувствовала исходящую от него силу и набралась смелости спросить:
— А у Майка были проблемы с бизнесом?
Патриция задумчиво покачала головой:
— Я ни о чем таком не знаю. Слышала только про проект на Среднем Западе. Ему приходилось ездить туда — проверять, как идут дела. Лили заезжала забрать корреспонденцию, рассказывала, как по нему скучает.
— И часто он уезжал?
— Чем дальше, тем чаще. Полагаю, потому, что дела шли хорошо. Проект «Сан-Центр» оказался очень успешным, и я все шутила, что пора ему купить Лили «мерседес» и норковое манто.
— А что такое «Сан-Центр»? — спросил Сэм.
— Что-то вроде дома престарелых неподалеку от Цинциннати. Я толком не знаю, но Лили очень им гордилась.
— Действительно гордилась, — подтвердила Дана. — Она мне о нем рассказывала.
— В последний год Майк постоянно уезжал, — вздохнула Патриция. — Счастье, что в последнюю минуту они были рядом, но бедные девочки…
— Знаю, — сказала Дана коротко.
— Лили часто привозила их с собой. Иногда они заглядывали к нам, и Лили рассказывала им про старушку, которая держала здесь магазинчик. И показывала мне купленный там серебряный медальон.
— Его подарила ей я, — сказала Дана и почувствовала, как по спине пробежал холодок. — Она его всегда носила. Жаль, что он не достался дочкам.
— Там с одной стороны была ваша фотография, а с другой — девочек, — сказала Патриция. — Какая была счастливая семья! — Поняв, что Дана и Сэм хотят остаться здесь одни, она пошла к выходу. — Вы побудьте здесь, сколько вам надо. А уходя, просто дверь прикройте.
Дана уже стояла у стены и пристально разглядывала нарисованные Лили лозы, увитые цветами.
— Какой нежный рисунок, — сказал Сэм. — Его не сразу и разглядишь.
— Она такой и была, — тихо произнесла Дана. — Старалась слиться с другими. И предпочитала держаться в тени.
— Но она все равно была очень яркой. Люди ее любили.
— Это был ее секрет. Она сияла изнутри.
— Ты права. Я это почувствовал в день знакомства.
Дана обернулась к нему. Высокий красивый молодой человек. И в то же время заботливый и готовый помочь. Его спокойствие передавалось и ей.
Он шагнул к ней, поправил прядь волос, упавшую ей на лицо. Дана инстинктивно подалась к нему. Он был так близко, что у нее закружилась голова и зашумело в ушах. В последний раз она такое испытывала с Джонатаном.
— Я здесь ради тебя, Дана.
Как же хотелось ему верить! Но что, если он обманет ее, как обманул Джонатан? Второй раз она такого не перенесет.
Она стояла в нерешительности — не знала, что ответить, но вдруг заметила, что Сэм внимательно вглядывается в узоры на стене.
— Что там? — спросила она.
— Вон, посмотри, — указал он на проем над окном. — Кажется, она что-то написала.
Он поднес к окну скамью, Дана встала на нее.
— «Я люблю Майка Грейсона», — прочитала она. — «Акуинна и Александра — лучшие девочки на свете». «Сестры навсегда — Дана, возвращайся домой!» Крохотная виноградная гроздь и слова «Мартины Виноградники». Венок из жимолости и подпись — «Жимолостный холм».
— Что это, Дана? — спросил Сэм.
— Она была счастлива. И написала об этом.
В глазах у нее стояли слезы. Здесь, на стене, Лили записала всю свою биографию. Семья была смыслом ее жизни, и сердце ее переполняла любовь.
Сэм помог Дане слезть со скамьи, обнял ее за плечи. Она прижалась к его груди.
— Ой, Сэм… — сказала она сквозь слезы. — Куинн ошибается. Они были счастливы. И не было никакого самоубийства. Нужно показать Куинн, что написала ее мама. Она сразу все поймет.
— Она не может забыть того, что слышала, — сказал Сэм.
Дана отпрянула от него:
— Она услышала родительскую ссору. Лили была очень ласковой и нежной, но с характером. Она и на меня сколько раз сердилась! Куинн что-то не так поняла. Это был обычный семейный скандал. Такое бывает в каждом доме.