Поэтому вопрос о будущем жилище Аллегры и Бена решился сразу, как только девушка упомянула, что обладает скромными познаниями в виноделии. На семейном совете постановили, что они не будут жить в окрестностях Сан-Франциско, а переедут севернее и займутся виноградниками.
Аллегра оставила прежнюю жизнь позади в тот день, когда ушла прогуляться в парке Риверсайд. Она не вернулась обратно, не оставила записки и разом обрубила телепатическую связь с Чарльзом. Она зашла так далеко, что скрыла свой почерк в гломе. Аллегра предприняла всевозможные меры предосторожности, чтобы их никогда не нашли. Она была уверена, что Чарльз никогда не отыщет ее с Беном нынешнее местопребывание, даже если напустит на их след армию венаторов и сыщиков. Но он никогда не сможет простить Аллегру за то, что она бросила его в день заключения уз. Она причинила Чарльзу слишком сильную боль. Аллегра знала лишь одно – часть ее души не могла больше переносить ту жизнь, которую она вела. Каждая капля ее бессмертной крови и вся бессмертная сущность твердили, что она совершает огромную ошибку, но сердце оставалось непреклонным.
Конечно, «уйти в никуда» – сущее безумие. Она запрыгнула в такси вместе с Беном в алом свадебном платье. Аллегра не взяла с собой ни единой вещи – ни зубной щетки, ни смены белья, ни мелочи на автобусный билет.
Неважно. Деньги не имели значения – Бен сам все устроил. Они покинули Нью-Йорк вечером и улетели на реактивном самолете Чейзов прямиком в Напу. Теперь они вдвоем прятались в уютном гнездышке, по словам Аллегры, будто пара голубков.
Днем Бен рисовал в студии – маленьком коттедже на территории поместья. В комнате было хорошее освещение. Сквозь венецианские окна открывался прекрасный вид на зеленый холм. Остальным, включая магазинчик, заведовала Аллегра. Девушка обладала интуитивным знанием о виноделии и получала удовольствие от каждой стадии процесса, начиная с подрезки и подкормки лоз до разработки дизайна этикеток. Она сама снимала первые пробы с бочек, наблюдала за течением ферментации и хозяйничала в дегустационном зале. Аллегра много работала на свежем воздухе и загорела дотемна. В небольшой фермерской общине она славилась своими сырами и хлебом. Она приглашала соседских ребятишек на праздник давки винограда, который проводился в конце сезона (в поместье соблюдался обычай топтать собранные грозди ногами). Их виноторговец, знаменитый во всем мире, назвал шардоне последнего сбора в ее честь – «Золотой девочкой».
Наконец солнце зашло, и Бен с Аллегрой внесли в дом тарелки и пустые бутылки. После того как они прибрались, он сказал, что хочет немножко поработать. Аллегра присоединилась к нему в студии.
Она свернулась на плетеной кушетке, покрытой холстом. Теперь живопись Бена стала более зрелой и абстрактной. Юноша прославится, но не благодаря семье, а из-за собственного таланта. Внезапно он обернулся и прополоскал кисти в скипидаре.
– Как насчет портрета? – поинтересовался он.
– Думаешь, это благоразумно? – поддразнила Аллегра, чуть заигрывая. – В тебе могут проснуться старые воспоминания!
– Именно, – ухмыльнулся Бен.
Он такой красивый, думала Аллегра, светловолосый и загорелый. Она любила ощущение, которое он в ней вызывал, – радость и легкость на сердце. Они и жили вместе беспечно. Только с Беном она почувствовала себя человеком. Она перестала бояться будущего. Здесь, в тишине сонных долин графства Напа, она перестала быть Габриэллой Неподкупной, королевой вампиров. Она превратилась в Аллегру ван Ален – нью-йоркскую девчонку, уехавшую с любимым из города, чтобы делать вино.
Она взошла на простыню, расстеленную на подиуме, и начала медленно стягивать с себя одежду. Аллегра отстегнула один за другим крючки рабочей спецовки, дав той упасть на пол, и сбросила старую футболку, в которой работала в поле. Затем изогнула торс и спросила:
– Теперь хорошо?
Бен медленно кивнул.
Аллегра замерла в этой позе. Она прикрыла глаза и глубоко вздохнула. Девушка ощущала взгляд Бена, скользящий по ней и запоминающий каждый изгиб и линию ее тела.
В течение часа в студии не раздавалось никаких других звуков, кроме тихого шуршания кисти о холст.
– Готово, – сказал он, имея в виду, что теперь можно двигаться. Аллегра набросила халат и подошла, чтобы посмотреть рисунок.
– Пока это – лучшее из всего.
Бен отложил кисти, посадив Аллегру к себе на колени:
– Ужасно рад, что ты здесь.
– Я тоже, – отозвалась Аллегра, утопая в его объятиях. Она проследила взглядом вену на его шее. Потом погрузила в нее клыки и стала жадно пить.
Бен откинулся на спинку кресла. Вскоре ее халат соскользнул, и оба слились воедино.
Она не была такой счастливой никогда.
У Аллегры почти получилось убедить себя, что они будут вместе до конца своих дней.
Они очутились глубоко внизу, на тропе под некрополем, которая вела к подземной лестнице. Шайлер споткнулась о камень и поранила лодыжку. Тяжело удерживать равновесие, когда тебя толкают вперед с завязанными глазами. Шайлер знала, что они в преисподней, но она не понимала, насколько глубоко их успели затащить. Прошли ли они через Врата? Сработал ли ее план? Но если они прорвались через Врата Обетования, то где Хранитель?
Что делает Джек с остальными, не имея понятия об их местонахождении? Сражаются? Выжидают? Шайлер решила повременить. Наконец процессия остановилась, и повязку с глаз сдернули. Девушка огляделась. Она находилась в помещении, похожем на зал ожидания на вокзале, а Дэмин и Дэхуа исчезли. Она оказалась наедине с похитителями, двумя смуглыми мужчинами, которые оценивающе ее рассматривали. Стоявший сбоку причмокнул губами:
– Хозяева нас наградят. Ты – хорошенькая штучка.
Шайлер замутило, но она успокоилась, напомнив себе, что в ее одежде скрыт меч Габриэллы. Когда настанет подходящий момент, она сможет проложить им путь наверх.
Дверь распахнулась, и в помещение вошла демоница. Шайлер раньше никогда не видела этих существ. Джек рассказывал девушке о созданиях преисподней, о демонах Хельхейма и о дышащих Черным пламенем темных тварях.
– Что притащили? – поинтересовалась она. – В соседней комнате – близняшки. Миленькие. Парням понравится. А тут?
Похитители вытолкнули Шайлер вперед:
– Эта стоит самую высокую цену невесты.
– Снять хиджаб! – рявкнула демоница. – Я хочу видеть покупку! Пошевеливайся, живо!
Шайлер стянула через голову облачение, постаравшись скрыть меч Габриэллы. Клинок уменьшился до размера карманного ножа и легко спрятался в кулаке. Теперь она стояла перед всеми в сорочке, прикрыв грудь руками.
Демоница подалась вперед и принюхалась:
– А что это в твоих ручках, деточка?
Прежде чем она успела отреагировать, демоница схватила девушку за запястье и сильно сжала.