Перечитав сценарий, она убедилась, что первое впечатление не обмануло ее; если Кинселла тряхнет стариной и будет работать как в прежнее время, он сделает превосходный фильм. Она позвонила ему прямо в половине третьего ночи, но никто не ответил. Все это, словно кольцо пленки на монтажном столе, многократно повторяясь, крутилось у нее в голове, пока она корпела над дрянным материалом, отснятым Кинселлой за последнюю неделю.
Внезапно она выключила аппарат.
— Ида, я хочу попросить тебя об одном одолжении.
— Слушаю. — Ида оторвалась от работы.
Сценарий лежал в большой сумке на длинном ремне, с которой Гретхен всегда ходила на студию. Она достала его и протянула Иде.
— Я отправлюсь на часок-другой в музей, — сказала она. — А ты брось всю эту муру и почитай. Когда я вернусь, мы пойдем с тобой обедать — вдвоем, больше никого, — и ты мне скажешь, как он тебе показался.
Ида нерешительно посмотрела на Гретхен, но сценарий взяла. Гретхен никогда не уходила в середине рабочего дня. Самое большее, что она себе позволяла, — это выпить чашку кофе.
— Ладно, — согласилась Ида и, поправив очки на носу, с такой опаской посмотрела на сценарий, будто он мог взорваться.
Гретхен надела пальто и, спустившись вниз, попала в людской водоворот, который бурлил на Седьмой авеню, где помещалась их студия. Она быстро добралась до центра и вошла в Музей современного искусства с единственным намерением, как она уверяла себя, успокоить нервы созерцанием произведений подлинного искусства. Но вышла из музея такая же взбудораженная. Теперь, после общения с Пикассо, Ренуаром и Генри Муром, она даже думать не могла о том, чтобы вернуться обратно к монтажному столу, а поэтому позвонила на студию и предложила Иде встретиться прямо в ресторане.
— Подкрасься и подтяни чулки, — безжалостно распорядилась она. — Это шикарный ресторан с французской кухней. Угощаю я, потому что у меня неприятности.
В ожидании Иды она выпила виски у стойки бара. Обычно днем она не пила, но, в конце концов, законом это не запрещено. И кроме того, сегодня суббота.
Увидев Гретхен возле стойки, Ида насторожилась:
— Что ты пьешь?
— Виски.
— Значит, у тебя и вправду неприятности. — Ида считала, что находится на переднем крае современной мысли, но в повседневной жизни она оставалась сухой пуританкой.
— Два виски, пожалуйста, — сказала Гретхен бармену.
— Ты же знаешь, что я, если выпью, работать не могу, — запричитала Ида.
— На сегодня твоя работа кончена, — заявила Гретхен. — И моя тоже. Ты сама, по-моему, кричала, что женщин заставляют трудиться до седьмого пота. Особенно по субботам. Разве не ты утверждала, что в нашей стране необходима двадцатичасовая рабочая неделя?
— Теоретически да, — осторожно призналась Ида, с явным отвращением поглядывая на стакан, который поставил перед ней бармен. — Лично я предпочитаю работать больше.
— Но не сегодня, — твердо сказала Гретхен. Она подозвала метрдотеля. — Столик на двоих, пожалуйста. И пусть туда перенесут наши стаканы. — Величественным жестом она положила на стойку два доллара.
— Зачем ты ему столько дала за три виски? — прошептала Ида, когда они вслед за метрдотелем шли в глубь ресторана.
— Размер чаевых, — ответила Гретхен, — уравнивает нас с мужчинами.
Метрдотель усадил их за столик рядом с кухней.
— Видишь… — Ида обвела зал взглядом. — Ресторан почти пустой, а он сажает нас возле кухни. Только потому, что мы без мужчин.
— Пей лучше виски, — посоветовала Гретхен. — Мы отомстим им на том свете.
Ида сделала глоток и скривилась.
— Раз уж ты заказываешь, — сказала она, — то могла бы выбрать что-нибудь послаще.
— На баррикадах сладкого не подадут, — ответила Гретхен. — А теперь расскажи, как тебе понравился сценарий.
Ида просияла. Она искренне радовалась, увидев удачно снятую сцену в фильме, прочитав пришедшуюся по душе страницу в книге.
— Сценарий чудесный, — сказала она. — Знаешь, какую из него можно сделать картину!
— Беда только в том, что никто вроде не собирается ее снимать, — сказала Гретхен. — По-моему, этот сценарий уже многим показывали, и наш ненаглядный Эванс Кинселла был последней надеждой агента.
— Эванс его уже читал?
— Да, — ответила Гретхен. — И назвал дерьмом. Велел отдать сценарий секретарше, чтобы она его вернула.
— Выскочка! — взорвалась Ида. — А еще считается фигурой! Во сколько обойдется теперешняя картина?
— В три с половиной миллиона.
— Не только в кино, но и вообще в мире что-то неладно, — заметила Ида, — если такому идиоту дают три с половиной миллиона, с которыми он может поступать, как ему заблагорассудится.
— За последние три года он сделал две очень нашумевшие картины, — возразила Гретхен.
— Случайность, — отозвалась Ида. — Счастливая случайность.
— Ну, не только, — снова возразила Гретхен. — У него иногда бывают взлеты.
— Но они не стоят трех с половиной миллионов, — не сдавалась Ида. — И чего ты к нему липнешь, не понимаю. Черт знает как он с тобой обращается. И не только на работе.
— Да ладно! — воскликнула Гретхен с притворной беспечностью. — Мазохизм в небольших дозах еще никогда не приносил вреда женщине.
— Иногда с тобой можно спятить, честное слово, — поджала губы Ида.
Возле них появился официант, держа наготове блокнот и карандаш.
— Давай заказывать, — предложила Гретхен. Она пробежала глазами меню. — У них есть жареная утка с маслинами. Порции большие, одной хватит на двоих. Возьмем?
— Возьмем, — согласилась Ида. — Тем более что маслины я не люблю. Можешь их съесть все.
Гретхен заказала утку и бутылку «Пуйи фюме».
— Зачем нам целая бутылка? — запротестовала Ида. — Я больше полбокала не выпью.
— Бутылку, — повторила Гретхен официанту, не обращая внимания на Иду.
— Ты напьешься, — предупредила ее Ида.
— И хорошо, — ответила Гретхен. — Мне надо принять серьезные решения, а на трезвую голову это у меня может и не выйти.
— У тебя сегодня странные глаза, — заметила Ида.
— А ты как думаешь?! — Гретхен залпом проглотила вторую порцию виски.
— Что ты затеяла? — встревожилась Ида. — Опомнись. Ты разозлилась, а виски ты уже выпила столько…
— Правильно, разозлилась, — подтвердила Гретхен. — Но виски я выпила чуть-чуть, а вот вина, если ты мне не поможешь, выпью целую бутылку. А потом… — Она умолкла.
— Что потом?
— Что потом, не знаю, — ответила Гретхен и засмеялась. Смех ее звучал так странно, что Ида больше не сомневалась: Гретхен опьянела. — Потом я поговорю с Эвансом Кинселлой. Если разыщу его, в чем не совсем уверена.