— Как ты меня нашла? — спросил Билли, пропустив мимо ушей ее слова о Брюсселе.
— Очень просто. На этот раз ты оставил свой новый адрес.
— Постараюсь избегать подобной ошибки в дальнейшем. Что тебе надо?
— Мне просто хотелось с тобой повидаться. — Она села скрестив ноги и улыбнулась ему. — Ты не возражаешь, если я закурю?
— А если я скажу, что возражаю?
— Я все равно закурю. — Она засмеялась, вынула из сумочки сигарету, но огня к ней не поднесла.
— Пойду оденусь. Я не привык принимать посторонних дам в голом виде. — Он направился было в ванную, где были брюки и рубашка, но Моника, бросив сигарету, схватила его за руку.
— Не надо. Я вовсе не посторонняя. Кроме того, чем меньше на тебе надето, тем лучше ты выглядишь. — Она подняла голову и посмотрела на него. — Поцелуй меня.
Он попытался высвободиться, но она его крепко держала.
— Ну и что ты теперь задумала? — спросил он резко, хотя уже почувствовал знакомое возбуждение.
— Все то же, — усмехнулась она.
— В Испании того же не было, — заметил он, проклиная внезапно возникшее желание.
— В Испании я была занята другими делами. И к тому же я туда приехала не одна, если ты помнишь. Теперь я одна, ничем не занята и все будет по-старому. Я, кажется, тебе как-то говорила, что «новые левые» меня не удовлетворяют. С тех пор ничего не изменилось.
— О господи! — Он был уверен, что в конечном счете пожалеет об этом. — Пойдем в постель.
— В общем-то за этим я и пришла. — Она встала, и они поцеловались. — Я по тебе скучала, — прошептала она. — Иди ложись, я разденусь.
Он лег, не снимая обмотанного вокруг бедер полотенца. Моника через голову сдернула платье. Он закрыл глаза. Один последний раз, подумал он, в конце концов, какого черта? Этажом выше мать, по-видимому, занимается тем же. Он слышал, как Моника босиком идет к кровати. Щелчок выключателя — она погасила свет. Билли отбросил полотенце. Она упала на него с тихим стоном, и он крепко ее обнял.
Он лежал на спине в душной темной комнате, а Моника уютно устроилась рядом, положила голову ему на плечо. Он вздохнул:
— Лучше не бывает. Все, кто согласен, пусть скажут «да».
— Да, — сказала Моника. — Теперь не забывай оставлять свой адрес.
— Не забуду, — сказал он, хотя не был уверен, что говорит правду. Она заставила его пройти через слишком многое, и единственным местом, где, находясь с нею, он чувствовал себя в безопасности, была постель. — А у тебя какой сейчас адрес?
— Зачем он тебе?
— Вдруг я буду проходить мимо твоего отеля и меня охватит внезапное и неодолимое желание.
— Когда неодолимое желание возникнет у меня, я навещу тебя здесь. Я не хочу, чтобы меня видели с тобой. Ты будешь достаточно часто меня видеть, но только в этой комнате.
— Черт побери! — Он высвободил руку и сел. — Почему инициатива должна всегда исходить от тебя?
— Потому что я люблю действовать таким образом.
— Действовать! Мне не нравится это слово.
— Придется привыкнуть, милый, — сказала Моника. Она тоже теперь сидела и искала сигареты на тумбочке у кровати. Вынув из пачки сигарету, она чиркнула спичкой, и пламя осветило ее лицо и глаза.
— Ты ведь, кажется, сказала, что сейчас свободна.
— Свободное время тоже когда-нибудь кончается.
— Если ты не скажешь, где я могу тебя разыскать, то это последняя наша встреча.
— Мы увидимся здесь, — сказала она, затягиваясь, — завтра в это же время.
— Сука.
— Меня всегда поражал твой лексикон. — Она встала и начала в темноте одеваться. — Между прочим, сегодня днем около одного отеля я видела твоего двоюродного брата. Того самого парня, с которым ты играл в теннис.
— Да? Кто тебе сказал, что он мой двоюродный брат?
— Я нашла его в справочнике «Кто есть кто».
— Как всегда, очень остроумно. Около какого отеля ты его видела?
— А разве он живет не с вами? — не сразу спросила Моника.
— Нет. Так около какого отеля мы должны его разыскивать?
— Кто это мы?
— Ладно, оставим это.
— Видишь ли, я забыла название отеля.
— Ты врешь.
— Может быть, — засмеялась она. — Вот если ты, как хороший мальчик, будешь завтра вечером меня здесь ждать, я могу и вспомнить.
— Ты с ним разговаривала?
— Нет. Меня интересует другой член семьи.
— Боже мой, — сказал Билли, — как ты умеешь осложнять секс.
— Секс? Когда-то ты называл это любовью.
— Это было давно, — мрачно сказал Билли.
— Пусть будет по-твоему, мальчик. — Она бросила сигарету, подошла к постели, нагнулась и поцеловала его. — Спокойной ночи, мальчик. Мне пора.
Когда дверь за ней закрылась. Билли откинулся на подушки и уставился в темный потолок. Новая проблема — говорить ли Рудольфу, что Уэсли сегодня видели в городе возле отеля, названия которого он не знает, хотя завтра может выяснить. Но тогда придется объяснять, откуда он это узнал и почему надо ждать до завтра. А объяснить что-либо, не упоминая имени Моники, он не мог. Он с раздражением покачал головой. У Рудольфа и без Моники хватает забот.
Зазвонил телефон. Это был Рудольф, который сказал ему, что через полчаса они все встречаются перед ужином в баре внизу. Повесив трубку, Билли пошел в ванную и снова принял душ. Интересно, что делает мать — может быть, тоже принимает душ?
— Нет, — говорила Гретхен, — я не хочу ничего устраивать. Я устала, хорошо бы лечь и не вставать по крайней мере двое суток. — Она сидела в гостиной своего номера вместе с Доннелли и Рудольфом.
Рудольф предложил после просмотра картины устроить праздничный ужин для членов жюри, представителей главных прокатных компаний и журналистов, с которыми у Гретхен и Рудольфа установился контакт. Чем меньше оставалось дней до показа фильма на фестивале, тем больше Гретхен волновалась, и такой вечер мог бы снять напряжение.
— Будь здесь кто-нибудь еще помимо нас троих, — сказала Гретхен, — тогда, может, и стоило бы что-то устроить. Я не хочу одна принимать все почести, если они будут, а уж лицезреть в одиночку вытянутые лица, если картина провалится, и вовсе ни к чему. Вот если бы здесь были Фрэнсис Миллер и Уэсли, я бы согласилась, но эта сучка так и не приехала, а Уэсли куда-то пропал, да и вообще я уже стара для таких сборищ…
— Отлично, — сказал Рудольф. — Мы просто поужинаем в узком кругу и поздравим друг друга. — Он взглянул на часы. — Уже поздно. Ложись и постарайся заснуть. — Он поцеловал Гретхен и направился к двери.