«Беттлс Бэнд» – так себя называли музыканты, расположившиеся на небольшой сцене в углу зала. Разумеется, музыка для них была чем-то вроде хобби, оттого и концерты их были большей частью импровизированными и случались нерегулярно, в зависимости от погоды и количества приезжих. Когда небо было чистым, а клиентов много, то Брайсон обычно летала, а Ларс работал проводником охотников и рыбаков. Но когда снежная буря или туман заставали их обоих в городе, то слух о намечающейся вечеринке распространялся очень быстро. Сегодня была ночь джаза, который очень любили все жители Беттлса.
Брайсон и Ларс были единственными присутствующими из поселенцев, которые жили довольно далеко от города. Еще было слишком рано для снегоходов или собачьих упряжек, а погода слишком плоха для путешествия на лодках, потому эти отважные смельчаки, обитавшие в лесной глуши, не могли добраться домой. В зале было полно индейцев-атабасков из соседней деревни и человек шесть японских туристов, прибывших сюда, за Полярный Круг, в надежде полюбоваться северным сиянием. Единственным человеком, которого не сильно интересовал концерт, был тот самый фотограф, которого везла Брайсон. Он провел очень мною времени в баре, прежде чем, спотыкаясь, поднялся наверх, в свою комнату.
Группа закончила исполнение своей интерпретации «All Of Me» под несмолкающие аплодисменты и сделала небольшой перерыв. Брайсон как раз прятала свои барабанные палочки, когда к ней подошла Дженева де Лука, работавшая в «Дине» официанткой.
– Приветик, Брай. Вы, ребята, сегодня просто зажигаете!
Дженева была соблазнительной брюнеткой с пышными формами, гладкой оливковой кожей, дымчато-серыми глазами и полными губами, которые, казалось, всегда были готовы к поцелую. Когда-то Брайсон проявила слабость и поддалась ее обаянию. Их флирт затянулся на целых три месяца. Но потом Брайсон решила, что будет лучше, если их отношения оставить платоническими. С тех пор прошло полгода, но Дженева все еще пыталась заставить Брайсон передумать.
– Просто сегодня хорошие слушатели, – Брайсон поднялась на ноги и улыбнулась. – Им легко угодить.
Дженева рассмеялась.
– Мне тоже, но сейчас разговор не об этом, да?
– Джен, мы это уже обсуждали…
– Да-да, я знаю. Кстати, у Элли получается все лучше и лучше. Она очень много времени тратит на репетиции.
– Заметно, – ответила Брайсон. – Ее репертуар расширяется. Бьюсь об заклад, что к весеннему половодью она будет чертовски хорошо играть.
Все музыканты Севера за время долгой зимы начинали играть лучше, потому что в это время практически нечем было заняться – можно было репетировать дни напролет. Элли играла не больше года. Она села за фортепиано, когда бывший участник их группы, работавший лесным проводником, переехал в Калифорнию, устроившись на более легкую работу.
– Жаль, что сегодня так мало приезжих, – Дженева осмотрела посетителей и снова взглянула на Брайсон. – Я надеялась, что свободных мест не будет, и тебе придется ночевать вместе со мной.
– Перестань, – ответила Брайсон, но в ее голосе не было недовольства. – Ты же знаешь, что подобное больше не повторится.
Дженева преувеличенно вздохнула и обиженно надула губки: – Ты жестока, Брай, а я ведь так стараюсь… Когда вспоминаю о том, что случилось…
А случилось то, что в прошлый раз, когда они были вместе, Дженева по-настоящему удивила Брайсон игрушками, заказанными по почте. Признаться, летчице даже нравилось все то, что между ними происходило, но лишь до тех пор, пока Дженева не призналась, что влюбилась и хочет жить вместе.
Возвращение Ларса на сцену с двумя бутылками холодного «Черного Когтя» спасло Брайсон и от Дженевы, и от воспоминаний о том вечере.
– Мне показалось, что пора идти к тебе на выручку. – Ларс подмигнул Брайсон, когда Дженева отошла достаточно далеко. – Хотя мне непонятно, почему ты так от нее бегаешь. Не похоже, что у вас обеих много других вариантов на данный момент.
– Спасибо, в моей жизни хватает подобного рода экспериментов.
Стоит отдать должное, что внешность Брайсон и род ее деятельности представляли собой убийственную комбинацию, перед которой не могли устоять практически все приезжие женщины. Так что она вполне могла собой гордиться: с ней флиртовали даже женщины, для которых подобное поведение не было свойственным. А если поблизости не оказывалось какой-нибудь романтической натуры, мечтающей закрутить роман с отважной летчицей, то та самая отважная летчица просто садилась в свой Пайпер, и через два часа оказывалась в Фейрбенксе. А там найти себе подружку не составляло никакого труда.
– Даже не сомневаюсь. – Рассмеялся Ларс. – И все равно, она милая девушка, и тебе должно быть стыдно, отказываться от столь прелестной компании.
– У нас мало общего, кроме… ну, этого. И пока этого будет хватать с теми, кого я никогда больше не увижу, «мало» мне будет недостаточно. К тому же, я не хочу обижать одну из немногих женщин, на нескольких сотнях километров вокруг. Но той искры, которая нужна мне, в ней нет. Только и всего.
В двадцать лет Брайсон, как и все молодые девушки, мечтала иметь нечто большее, чем череда мимолетных связей. Она хотела найти ту особенную, которая заполнит собой весь мир и позволит ей парить в воздухе, как это описывали в книгах, про настоящую любовь, которые она читала. Брайсон искала особенных отношений, таких, как у се родителей, которые были по-настоящему единым целым.
Душа мечтала о нежных чувствах и одновременно рвалась в глушь. Наверное, в этом и заключался основной парадокс натуры Брайсон: ей хотелось домашнего тепла и уюта рядом с любимым человеком, но все равно тянуло в холод негостеприимной природы Севера. Ей были действительно дороги эти бескрайние просторы, горные вершины. Только здесь она ощущала бесконечное спокойствие, чувствовала себя божественно умиротворенной и бесконечно живой. Была какая-то непонятная и одновременно неразрывная связь между ней и этими первобытными лесами, горами и реками.
Четыре года, проведенные в Университете Штата Аляска, убедили Брайсон в том, что городской стиль жизни ей абсолютно не подходит. Она всей душой ненавидела бетон и асфальт под ногами. Ей становилось плохо от запаха выхлопных газов. И, в конечном итоге, она пришла к выводу, что неудачным будет каждый день, который начнется с того, что она снова увидит перед собой коробки домов из стали и кирпича и рекламные щиты на них. Нет, для счастья ей нужно было совсем другое. Это она знала наверняка.
Брайсон готова была, не задумываясь, отправить в мусорный бак всю современную технику, без которой другие не представляли своей жизни. Оставить она была готова разве что свой МРЗ-плеер и проигрыватель ДВД-дисков. У нее был генератор, но она редко им пользовалась: обогревала дом дровяной печью и на ней же готовила себе еду. Летчица стирала и мылась в большой стальной ванне и ночи напролет читала книги при свете керосиновой лампы. Стоит сказать, что и в вопросах хранения продуктов она не отступала от своих принципов: холодильника у нее не было – только устланный соломой жестяной ящик, поэтому скоропортящиеся продукты приходилось есть быстро.