Она заставила себя подняться из теплой постели. Чем скорее она справится с этим заданием, тем быстрее вернется к своей любимой работе — механика Формулы 1.
В доме стояла тишина, лишь изредка нарушаемая скрипом старых половиц под ногами, да непривычно громким тиканьем старинных часов. Аллегро вернулась, еще раз тщательно проверила стены вокруг замурованной комнаты. Хотя Ночной Ястреб был уже дома, в Америке, она буквально слышала, как он говорит:
— Это смешно, Аллегро. Что ты тут надеешься отыскать? Автоматически отодвигающуюся стену?
На самом деле, она понятия не имела, что ищет, на что надеется. Может быть, все входы заложили просто потому, что в сейфе ничего не было, и им пару веков не пользовались. Даже если бы она нашла вход в потайную комнату, не факт, что там внутри что-то окажется. Слишком много «если» и «может быть», но бросать дело Аллегро не могла.
Она решила вернуться в подвал и еще раз хорошенько посмотреть. На полпути через коридор она услышала, как впереди скрипнули половицы. Она замерла и включила фонарик. В темноте в ее сторону шла Крис. Не было никакого смысла отворачиваться или пытаться спрятаться. Просто невозможно было бы остаться незамеченной. Лучше всего было утешить Крис, заговорить ей зубы, пока та не заметила, что работница рыщет по дому.
— Тоже не можешь уснуть?
Вместо ответа раздался крик, и что-то полетело в сторону Аллегро в темноте.
— Спокойно, Крис, это я, — сказала она, и подошла ближе. Но Крис побежала в обратную сторону, продолжая кричать, словно и не слышала ее слов. Аллегро побежала за ней, но, поскользнувшись на чем-то, изрядно проскользила вперед, успев уцепиться за дверную ручку, и удержаться на ногах. Какие-то секунды, и она снова бежала за Крис и, догнав, поймала сзади за руку.
— Черт, хватит орать. Ты так мертвого разбудишь. Это всего лишь я.
Крис ошеломленно озиралась.
— Какого черта вы подкрадываетесь в темноте? — спросила она.
— Я шла в кухню, посмотреть, нет ли там какой-нибудь еды. Не хотела тебя будить, поэтому не стала включать свет. И вообще, что ты тут делаешь в темноте?
— Я только что сделала себе бутерброд, и несла его в свою комнату, — Крис отступила к стене, включив свет в коридоре.
Только теперь у Аллегро появилась возможность разглядеть эту женщину, как следует. Крис была в черной шелковой пижаме и в халате из той же ткани. Длинные светлые волосы чуть растрепаны после сна. Не возможно удержаться и не поцеловать такую красотку.
Аллегро отметила, что в руках у Крис ничего не было, и оглянулась. Вдоль по коридору были разбросаны куски бутерброда. Хлеб… сыр… колбаса… и майонез, на котором, собственно, Аллегро и поскользнулась.
— Не зря говорят, что майонез вреден. Это не шутки, я чуть ногу не сломала. — Аллегро потерла колено.
— Ну, вы выжили, как я посмотрю.
— Похоже, это прозвучало с сожалением.
— В следующий раз включайте свет, — сказала Крис, — А то и ударить могу.
— Почему я тебе так не нравлюсь? — спросила Аллегро. — Знаешь, я тут только чтобы помочь.
— Не то чтобы вы мне не нравились. Мне до вас дела нет, мисс. Эмм… эм… А сейчас, если вы не возражаете, я уберу тут все и пойду спать.
— Меня зовут Энджи, — сказала Аллегро ей вслед.
Неужели, очень сложно запомнить? Если она сама сумела к этому имени привыкнуть, почему не могла Крис?
Десятое февраля, воскресенье
Когда рассвело, Аллегро отвернулась от окна, откуда лился яркий свет, и зарылась в одеяло, противясь необходимости вставать. У Аллегро заурчало в желудке. Потом до ее носа донесся аромат… Ммм-м-м. Она готовит мне завтрак. Как мило. Может, это что-то вроде предложения перемирия? Однако за этой мыслью тут же последовала другая: кухня была слишком далеко от ее комнаты, чтобы можно было уловить запах бекона. Аллегро снова потянула воздух. Нет, можно было поклясться, что все-таки пахнет…
Потом она открыла глаза и обнаружила источник запаха рядом со своей подушкой. Оказалось, что она учуяла кусочек колбасы, который еще ночью застрял у нее в волосах. Уж конечно, Крис успела внимательно ее изучить, когда включила свет, но она ни слова не сказала об этом повисшем куске колбасы. У этой женщины, что, вообще отсутствует чувство юмора? Аллегро нахмурила брови. Нужно было сделать так, чтобы Крис открылась ей, потому что тогда, можно будет узнать, где бриллиант. Обаяние и чувство юмора не срабатывали. Наверное, пришло время применить другую тактику.
От родового гнезда ван дер Ягтов до Харлема было не более четырех километров, поэтому Аллегро легко преодолела это расстояние в течение получасовой пробежки. День выдался прохладным, но ясным, и она позволила себе отключиться от мыслей об операции и просто насладиться видами окрестностей. Она пробежала мимо множества особняков, похожих на тот, который принадлежал ван дер Ягтам, — величественных загородных домов, построенных три столетия назад, или еще раньше. Но гораздо больше в окрестностях было полей с тюльпанами, которые через два-три месяца запылают разноцветными красками.
Аллегро бежала по набережной Спарны в сторону города, когда увидела молодого голландца с сыном, которые сидели в небольшой рыбацкой лодке. Их светлые волосы блестели на солнце… На пару секунд Аллегро остановилась очарованная увиденным. Уж где-где, а в Голландии она чужой не была: здесь она жила, пока ОЭН не перевели ее в Лондон. Но за то время она успела хорошенько узнать страну. Она провела много вечеров в Амстердаме, в поисках интрижки, или наслаждаясь ночной жизнью. Она любила маленькую столицу за ее красоту и переменчивость. Амстердам не зря называют Венецией Северной Европы. Даже после переезда в Лондон Аллегро часто проводила выходные в Голландии.
Но в такие моменты, как сейчас, остановившись над живописной рекой, глядя на проплывающие лодки, в которых катаются счастливые семьи, или сидя в кафе в каком-нибудь тихом переулочке, цедя неспешно каппучино, и видя пары, прогуливающиеся рука об руку, Аллегро чувствовала, как нарастает в груди неясное меланхолическое томление. Обычно ей удавалось побороть это чувство, погружаясь в стремительный водоворот событий, оставаясь в постоянном движении. Работа — а Мишель была профессиональной гонщицей — давала ей возможность ощутить скорость, мощь и прекрасный трепет. Ее легкие романы с женщинами были другой историей. Ей нравилось доводить своих любовниц до предела, давая ощутить бешеную экзальтацию, подобную той, что она испытывала, втопив газ. Интрижки были для нее забавой, помогали развеяться, но она никогда не теряла рассудок, четко представляя себе стадиальность отношений, как, впрочем, и всего другого в своей жизни. И только в моменты, когда ее одиночество выходило на передний план, Аллегро замедляла свой вечный бег.
Звонкий женский смех привлек ее внимание к молодой парочке, проезжавшей мимо на велосипеде. Педали крутил парень, улыбавшийся во все лицо. Устроившись на багажнике, его девушка крепко обнимала его за талию одной рукой. Другой помахала Аллегро.