Крис была в ужасе.
— То есть, ты здесь для того, чтобы украсть у меня бриллиант и отдать его афганцам?
— Я должна доставить камень тому, кто незаметно вернет его в корону. Взамен он даст информацию о том, какие западный мир ждут в ближайшее время теракты.
— А откуда мне знать, что ты говоришь правду? — спросила Крис. — Почему это я должна тебе верить? Откуда знаю, что ты не как тот маньяк, который повис у меня на хвосте? Откуда я знаю, что ты не обычный ворюга или мошенница?
— Потому что ты видела, на что способен обычный вор, — сказала Аллегро. — Маньяк, как ты его называешь, не будет церемониться, он просто приставит ствол к твоей голове, чтобы получить то, что ему нужно. Я тебя принуждала? Я тебе угрожала?
— Нет.
— Если бы я была, как он, я бы просто поднесла к твоему лицу свой пистолет и потребовала камень. И ты бы отдала, верно?
— Так почему же ты этого не сделала?
В это Крис могла поверить, и она даже рассматривала такой вариант… Аллегро попыталась скрыть, насколько уязвлена.
— По целому ряду причин, — сказала она. — Начнем с того, что я принципиально не причиняю вреда невинным людям. Даже если бы ты отдала бриллиант тому мужчине, который в нас стрелял, тот политик, на которого он работает, не допустил бы, чтобы тебе дали уйти. Не стал бы оставлять риск того, что ты могла бы предать дело огласке. Слишком много людей захотят проверить корону, и обязательно узнают, что камень на выставке — подделка. Моей миссией было украсть камень так, чтобы ты об этом не знала, и передать его тому, кто незаметно вернет его в корону.
Крис притихла и отвернулась к окну, очевидно, раздумывая над услышанным. Двое мужчин прошли мимо их машины. Аллегро смотрела на них в зеркало; как и на всех, кто заходил на парковку, с тех пор, как они приехали туда. Мужчины говорили по-русски, обсуждали события предыдущей ночи с участием двух блондинок.
Крис снова повернулась к Аллегро.
— То есть, эта история о том, что ты приехала в Европу, чтобы сбежать от семьи, из Штатов, и здесь получить шанс на эмоциональную реабилитацию, — это все бред собачий, да?
— Я живу в Англии, и у меня нет семьи, — сказала Аллегро. — Я родилась в Иране, и попала в сиротский приют. Через полгода меня забрали — организация, на которую я сейчас работаю.
— И ты сидела, слушала, как я тебе рассказываю о своей неудачной жизни, и притворялась, что ассоциируешь себя со мной, что сопереживаешь, когда на самом деле тебе все это до лампочки.
— Это не так, Крис. И мне, действительно, есть дело. И у меня самой жизнь не сахар.
— Тогда почему ты просто не попросила у меня этот гребаный камень? Тебе не пришлось бы трахаться со мной. — Тон Крис был пугающе спокоен. Она не кричала. Не проклинала. Напротив, она была печальна и угнетена. Как боксер, получивший последний удар и уже понимающий, что проиграл встречу.
— Прошу, не говори так.
— И знаешь, что во всем этом самое безумное? — Крис отчаянно моргала, борясь со слезами, которые начали катиться по ее щекам. — Что, если бы ты попросила, я отдала бы его тебе. Даже не зная, зачем он тебе понадобился. Видит бог, мне нужны деньги на содержание матери, на то, чтобы покрыть долги, но… Я думала, что нашла кое-что куда более важное в своей жизни, чем этот проклятый камень. Черт, когда же я пойму?..
У Аллегро сжалось сердце, на лице Крис была страшная боль.
— Я сожалею. Я всего лишь выполняла свою работу. Я не ожидала, что выйдет… так.
Но Крис продолжала, словно и не слышала последней фразы. Она говорила, скорее, сама с собой, чем с Аллегро.
— Я думала, что я все поняла, после этих трех лет непрерывного использования. Ты заставила меня поверить, что ты другая. Господи, какая я же дура. — Она опустила голову и зарыдала отдергивая плечо, когда Аллегро пыталась к ней прикоснуться. — Не смей! — предупредила она, глядя на Аллегро опухшими красными глазами, сияющими настоящей яростью. — Не смей… до меня дотрагиваться.
Аллегро провела рукой по волосам — жест отчаяния. Раньше она думала, что ей прекрасно известно, что такое боль. Но с тем, как ранили отвращение и страдание Крис, ничто не могло сравниться.
Крис отвернулась к окну, уставившись наружу невидящим взглядом. Когда она заговорила, это снова был тон поверженной. Ярость схлынула так же быстро, как и накатила.
— Мне дядя недавно сказал, что я бы просто погибла, позволила бы себе зачахнуть. Что я перестала жить, а ты — то, что мне нужно, тот человек, который вернул бы меня к жизни. Я ему поверила. Я так хотела ему поверить. Мне необходимо было поверить, что с тобой я снова смогу чувствовать. Так все и случилось.
— И я смогла чувствовать, благодаря тебе, — сказала Аллегро, наклоняясь к Крис, аккуратно, следя, как бы ее не коснуться. — Первый ра…
Злоба в глазах Крис заставила Аллегро умолкнуть на полуслове.
— Из-за тебя я чувствую, что убита. Я мертва теперь. Господи, как больно. — По ее лицу бежали слезы. — И за это я тебя ненавижу, — заверещала она, и начала бить Аллегро в грудь своими маленькими кулачками, — Ненавижу тебя!
Аллегро не останавливала ее. Она так и сидела, и терпела, зная, что заслужила это. Не было никакой физической боли, все поглотила душевная. Крис продолжала вопить, и в середине монотонной тирады Аллегро прошептала:
— Я люблю тебя, Крис, — она даже не была уверена, что ее слова были услышаны. Да это, и не имело значения.
Эти слова она проговорила первый раз в жизни, и, какая ирония, она сказала их женщине, которая ее ненавидела. Женщине, которая доверяла ей, и которую она предала. Удары в грудь стали реже и слабее, потом прекратились. Реже и слабее стало и прерывистое от рыданий дыхание Крис, она бессильно откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. Выглядела она совершенно изможденной. Блузка спереди была мокрой от слез. Через пару минут, Крис вытерла лицо и села прямо, не глядя в сторону Аллегро.
— Так, давай перейдем к бриллианту, Эндж… Мишель. Господи, я даже имя твое сказать не могу. Просто выпусти меня отсюда.
Аллегро завела «Ауди» и направилась к выезду из парковки. Бедро ужасно болело, но ее учили игнорировать любую боль, да и случалось терпеть и более серьезные ранения.
— Куда нам ехать?
— Обратно в особняк, — сухо ответила Крис, глядя строго вперед.
Аллегро позвонила Домино.
— Мы едем в Харлем. Ты где?
— Я пока в городе. У тебя все в порядке?
— Она отдаст нам бриллиант, но нет, я не в порядке.
— Очень жаль, — отозвалась Домино.
— Ты все еще его пеленгуешь? Где он?
— Час, как я потеряла его, — доложила Домино. — Вне зоны доступа.
— Черт. Встречаемся в особняке. — Аллегро повесила трубку.