— У нас большие неприятности, Джеф, — произнесла она, понизив голос.
— Правительство что-то узнало? — негромко спросил Джеф. Брови его от удивления поползли вверх.
— Пока нет. Мы…
Она остановилась на полуслове, заметив приближающегося официанта, высокого, бородатого сикха в тюрбане. Какое-то время они были заняты изучением напечатанного на бумаге меню и заказом напитков. «Зенит» столь строго придерживался утонченных правил, что здесь считалось признаком дурного вкуса отображать меню на экране. Официант удалился, и Хорн продолжила прерванный разговор:
— Ты помнишь историю Доктора Чанга Кастора?
— Надеюсь, он не сбежал? — утвердительно кивнул Кэрд.
— Вот именно, сбежал.
Кэрд хрюкнул, словно получил неожиданный удар в солнечное сплетение, но разговор снова прервался: в этот момент официант принес его вино и заказанный Энтони джин, а минутой позже подкатил складной столик с двумя подносами, уставленными тарелками. Заказы здесь выполняли быстро. Все блюда, очевидно, были приготовлены заблаговременно — то ли в прошлый Вторник, то ли два субгода тому назад, — а затем подвергнуты окаменению, обеспечивающему абсолютную сохранность в течение неограниченного времени. После выполнения обратной процедуры еду оставалось только подогреть и подать на стол.
Пока официант не ушел, они беззаботно болтали, рассказывая каждый о своих семейных делах. Кэрд указал пальцем в спину удаляющегося официанта:
— Он что, информатор?
— Да. Я пользуюсь своими связями, благодаря которым выявляю шпионов в тех местах, где бываю. Здесь однако нет никаких скрытых микрофонов. Еще бы, тут бывает слишком много крупных фигур.
Она отрезала кусочек бифштекса и принялась жевать.
— Я… дело не в том, что ты — органик, и благодаря этому мы могли бы воспользоваться твоими услугами. Дело гораздо более личное… ты здесь что-то вроде непосредственного участника.
Проглотив кусочек мяса, Энтони сделала глоток джина. Сдержанность ее движений подсказывала Кэрду, насколько сильно она взволнована. В другое время Энтони наполовину опустошила бы высокий бокал еще до того, как принесли еду. Однако сейчас она, очевидно, опасалась притупить ясность мыслей.
Чанг Кастор был иммером и блестящим ученым, он руководил отделением физики Института передовых исследований Ретсолла. Поведение Кастора всегда отличалось эксцентричностью, но когда проявления умственного расстройства стали очевидными, иммеры сразу же начали действовать решительно. Его поставили в такие условия, в которых он казался еще более сумасшедшим, чем был в действительности. Кастора поместили в заведение, которое, хотя и находилось в собственности государства, на самом деле тайно управлялось иммерами. Там Кастор очень быстро опускался в зыбучий песок психического расстройства, из которого, казалось, ему уже не выбраться до самой смерти. Медицинская наука четырнадцатого столетия, несмотря на все ее достижения, оказалась не способной вытащить его из той ямы.
Кэрд вспомнил еще один обед с Хорн в другом месте. Тогда она сказала ему, что Кастор искренне верил, будто он Бог.
— Он же атеист, — заметил в тот раз Кэрд. — Был. Хотя в некотором смысле, вероятно, еще остается им. Он утверждает, что вселенная была создана по чистой случайности. Но структура ее такова, что в конце концов она неизбежно по прошествии множества эр и эпох дала рождение Богу. И этот Бог — он. Кастор. И теперь он ведет дела таким образом, что случайностей больше не существует. Все, что произошло с того момента, когда в недрах вселенной выкристаллизовалось его божество, — факт, явившийся последней случайностью во вселенной, — свершилось по Его воле — себя он называл не иначе как с большой буквы. Он настаивал на том, чтобы все обращались к нему так: Ваше Божество или О Великий Иегова.
Кастор утверждал, что до его появления Бога не существовало; поэтому всю временную шкалу он разделил на две эры — ДБ, то есть, до Бога, и ПБ — после Бога. Он без колебаний с точностью до секунды указывал тот момент, когда возникла новая хронология, хотя вы его об этом и не просили.
Разговор этот состоялся три обгода назад.
— Бог ненавидит тебя, — тихо произнесла Энтони Хорн.
— Что? — переспросил Кэрд.
— Негоже так смущаться, Джеф. И не надо делать такое недовольное лицо. Под Богом я имею в виду Кастора, конечно. Кастор тебя ненавидит и собирается с тобой разделаться. Поэтому я и должна была рассказать тебе об этом.
— Почему? Я хочу сказать… почему он меня ненавидит? Потому что я его арестовал?
— Ты попал в самую точку.
Иммеры направляли ту операцию, и полностью управляли ею. Хорн, в то время лейтенант-генерал, отдала ему приказ доставить Кастора в лечебное заведение, и Кэрд отправился в тот район, где находился Институт Ретсолла. По случайности, а может быть, просто так казалось, когда план операции начали воплощать в жизнь, он действовал необычайно удачно. Два иммера учинили в лаборатории разгром, а затем обвинили в этом Кастора. Однако жертва впала в неистовство и сама перешла в наступление, возмутившись лживым обвинением. В соответствии с инструкциями Кэрд как органик доставил Кастора в ближайшую больницу. Вскоре суд по совету доктора Наоми Атласа, который тоже был иммером, постановил перевести больного в Экспериментальную психиатрическую больницу Тамасуки, расположенную на Сорок девятой Западной улице, где содержали особо опасных больных. С того дня никто, кроме Атласа, и трех специально обученных сестер, больше его не видел. Разговаривать с ним разрешалось только Атласу.
— Это вполне мог быть кто-то другой, — сказала Хорн. — Тебе просто не повезло, что арестовать Кастора поручили именно тебе.
Энтони сделала еще глоток джина, поставила бокал и тихо сказала:
— В некотором смысле он приверженец манихейства [манихейство или манихеизм — по имени легендарного перса Мани — религиозное учение, представляет собой синтез зороастризма, христианства и гностицизма; возникло на Ближнем Востоке в III в.; основная идея учения — освобождение духа от материи через аскетизм]. Он разделил вселенную на добро и зло точно так же, как он разбил время на две половины. Зло — это стремление космоса внести случай в законы его развития. Но случаем нужно управлять…
— Да как, черт возьми, можно управлять случайностью?
Хорн пожала плечами.
— Не спрашивай меня. Кто я такая, чтобы ставить под сомнения мысли Бога? Да и как можно ожидать нормальной логики от сумасшедшего? Кастор запросто мог примирить свои шизофренические противоречия. В этом он, кстати, далеко не одинок. Для таких людей значение имеет только то, что думают они. С точки зрения его божественной мудрости и искаженного восприятия, ему известно совершенно точно: ты — Тайная и Злонамеренная Сила, направляющая Случай. Он видит в тебе Сатану, Великое Чудовище, Вельзевула, Ангро-Майнью [Ангро-Майнью или Анхра-Манью (авестийский) — в иранской мифологии глава зла, тьмы и смерти, символ отрицательных побуждений человеческой психики] и дюжину других подобных злодеев. Он сказал, что найдет тебя, покорит тебя, заставит выть от боли, уничтожит, спалит в глубочайшей из всех преисподних.