Как только дверь лифта закрылась, он сказал:
— В другой раз, Брит, не уходи без меня. Мы как-никак обручены. Ты что, забыла?
Девушка нетерпеливо тряхнула головой.
— Я не забыла. Но, когда ты сказал, что нам пора, я подумала, у тебя срочные дела на работе, и просто не хотела задерживать тебя.
Ты идиот, Луфкилович.
— Я ценю твою деликатность. Для нас обоих эта роль в новинку. Держись поближе ко мне и слушайся меня во время приема гостей завтра вечером. Тогда у нас все пройдет гладко.
— Насчет завтра, — заговорила Брит, когда несколько минут спустя они уже сидели в его машине. — Мне нужно съездить на работу. По воскресеньям там обычно никого не бывает, и я смогу спокойно поработать, не отвлекаясь на звонки.
— Прекрасно. Я поеду с тобой.
— Так ли уж это необходимо? Охранник всегда дежурит. Мне бы не хотелось отвлекать тебя от дел.
Роман подумал, уж не ошиблись ли они с Кэлом? Возможно, это только Роман испытывал влечение к ней. Что ж, если дело обстоит таким образом, это спасает положение. Но мысль, что ее чувства не были затронуты так же сильно, как его, страшно обескуражила и… разозлила Романа.
— Мы ведь договорились: ты наняла меня, я работаю.
— Тогда я не пойду в офис. Он нахмурился.
— Но твоя работа так же важна, как и моя.
— Важна, но мне не хотелось бы то и дело вытаскивать тебя из кабинета. Ты можешь провернуть много других дел за то время, что нянчишься со мной! — воскликнула Брит с чрезмерной горячностью. Хорошо. Она не так уж безразлична.
— Ну, если твое дело займет больше времени, чем мы предполагаем, можно придумать некий компромисс.
— Скажем, я могу брать работу на дом?
— Точно.
Он не мог понять, почему, но ее предложение сразу его успокоило.
— Достать чертежную доску нетрудно, а под твой офис можно оборудовать свободную спальню. Давай просто подождем, что будет дальше. А завтра я буду повсюду ходить с тобой.
Брит довольно долго молчала, наконец очень тихо проговорила:
— Хорошо.
Он был знаком с ней совсем недолго, но успел понять, что когда она временно покидает поле боя, то сразу становится очень спокойной. И это в чей ему нравилось. Ему все в ней нравилось.
Так же, как и полудюжине других парней, которых Дениза пригласила на вечеринку в их честь на следующий вечер. Женатые и холостые, они толпились вокруг Брит, оживлялись, когда она обращалась к ним, восхищенными глазами следили за ней, когда она своей легкой походкой проходила под гостиной под руку с Романом.
Простое, скромное платье без рукавов превосходно сочеталось с ее блестящими золотисто-пепельными волосами. Можно было просто любоваться ею, особенно потому, что она, казалось, не отдавала себе отчета в том, какое впечатление производит на мужчин.
На вечеринку пришли двое детективов со своими подругами. Они представились старыми друзьями Романа, чтобы поддержать версию о том, что их коллега когда-то жил в Солт-Лейк.
Когда вечеринка была в самом разгаре, Дениза предложила общую игру. Каждый из приглашенных должен был сделать новобрачным подарок, который напомнил бы им о прошлом. Это могла быть какая угодно вещь, неважно, новая или старая.
Сначала подарки дарили Брит, а она должна была рассказывать, какие воспоминания вызывает у нее каждый из них. Тут были старая пластинка, под которую она когда-то танцевала, фотография, снятая в классе скрытой камерой, кастаньеты, оставшиеся от поездки в Мексику во время весенних каникул. Все эти мелочи заставляли ее то смеяться, то плакать.
Роман сидел рядом, и при взгляде на него никто не усомнился бы в том, что он настоящий, причем по уши влюбленный, жених. Он совсем забыл, что вечеринка была лишь частью задуманного им представления. Все так запуталось, что Роман и сам не мог разобраться, где реальность, а где вымысел. Собравшиеся-то воспринимали его поспешную женитьбу на Брит как реальность.
Все было слишком реально.
Роман взглянул на оживленные лица. Все радовались за Брит. Что они подумают, когда узнают правду? Ты слишком долго работал на ЦРУ.
За эти годы Роман научился с легкостью фабриковать ситуации. Вот и сейчас он придумал ловушку для Глена Бэрда, не подумав о цене, которую придется заплатить Брит и ее друзьям. До сих пор он не сомневался: то, что он делает во имя правды и справедливости, — честно.
— Роман, теперь твоя очередь, — услышал он голос Денизы, который прервал его тягостные раздумья. — Кажется, Эрик что-то припас для тебя?
Частный детектив, одним из первых вошедший в команду Романа, величайший шутник, протянул ему сверток. Едва уловимая смешинка в его глазах предупредила Романа о том, что жениху вряд ли понравится то, что лежало в маленькой, красиво завернутой коробочке.
Роман видел, как внимательно Брит наблюдает за ним, пока он разворачивает бумагу и открывает крышку, стараясь, чтобы даже она не увидела, что лежит в коробочке.
Лилия.
При обычных обстоятельствах это выглядело бы забавно, даже смешно. Но сейчас Роману было не до смеха. Его даже затошнило.
Ни на кого не глядя, он заметил:
— Боюсь, что этот подарок на время изымается цензурой. — Действуя чисто инстинктивно, он притянул к себе Брит и прошептал ей на ухо:
— Я тебе потом скажу. — И, ко всеобщему восторгу, поцеловал ее в губы.
Она вспыхнула, и за этим последовал всеобщий радостный гвалт.
По поводу подарка, о котором Роман не пожелал говорить, строились веселые предположения, на Романа, как обычно на жениха, обрушился град игривых намеков.
Положение спас подарок Кэла. Это был старый пропуск в Сноуберд, где они катались на лыжах. Все заговорили о его любимых лыжах. Потом разговор перешел на предстоящие зимние Олимпийские игры в штате Юта. Вечеринка затянулась.
Но Брит не забыла о подарке Эрика. Как только они сели в машину, она спросила:
— Можно мне посмотреть коробочку?
— Не знаю, куда я ее положил.
— Она у тебя в кармане пиджака.
— Подарок интимный.
— Я не ребенок.
Да, ты не ребенок.
— Брит, я не хочу портить замечательный вечер. У тебя такие хорошие друзья.
— Твои детективы тоже очень славные.
— Вот пусть у тебя и сохранится о них такое мнение.
— Ты хочешь сказать, что подарок Эрика может его изменить?
— Возможно.
— Я не выношу лжи. Роман.
Он так сжал руль, что костяшки пальцев побелели.
Быстрым движением Брит наклонилась к нему и добралась до кармана. Она была настроена столь решительно, что Роман не пытался ее остановить.