— Сегодня вечером полно пациентов. Почему бы вам не поесть?
— Я пойду.
Когда Риз ушла, Ник, помыв руки, надев перчатки и маску, уселся на стул рядом с кроваткой сына, чтобы наблюдать за ним.
За прошедшие две недели он подрос. Отец и мать Ника никогда не поймут, почему он забрал сына к себе. Разве они знают, каким было первое слово, произнесенное их собственным сыном? Разве они видели, как Ник делает первые шаги? Если Ник, будучи ребенком, заболевал, о нем заботился кто-то из слуг. Мать Ника не могла себе позволить заниматься с мальчиком. Она переложила заботу о нем на няньку.
Риз очень любит Джейми, целует его. Для нее такое поведение естественно. Именно она сказала, что ребенка невозможно избаловать сверх меры.
Родители Ника об этом понятия не имели. Их самих воспитали няни. Его отец упомянул о дочери Риджвеев — очередная женщина, созданная для того, чтобы служить декорацией. При мысли об этом Нику стало тошно.
— Мистер Уэйнрайт? — В палату вошел доктор Марш.
Ник поднялся:
— Каков вердикт?
— У вашего сына ротавирус. Я переговорил с педиатром, который его наблюдает. Он появится на утреннем осмотре, если температура снова повысится. Тем временем мы продолжим то, что начали. Время от времени мы будем его осматривать. У вас есть ко мне какие-нибудь вопросы?
— Сейчас нет.
— Если вам и вашей жене нужна раскладушка, она в кладовке позади вас.
— Благодарю за внимательность.
— Эта часть больницы отремонтирована и оснащена для удобства родителей.
— К вашему сведению, моя жена умерла. Риз — няня малыша.
— Вам повезло, что вы нашли няню с таким сильным материнским инстинктом. Это поможет вашему сыну.
— Согласен.
Вскоре после ухода доктора вернулась Риз и отправилась мыть руки.
— Что-нибудь известно?
Ник рассказал ей о том, что узнал. Надев маску, она подошла к кроватке.
— Я думаю, сон для него — лучшее лекарство.
— Нам тоже придется поспать. Уже двенадцатый час ночи. — Зайдя в кладовку, Ник взял раскладушки и разложил их в палате. Оставалось достаточно места для медперсонала, который должен был время от времени проверять состояние Джейми и делать пометки в компьютере.
Ник услышал вздох.
— Спасибо, что разложили раскладушку. — Сняв сандалии, она нырнула под простыни, улегшись головой в сторону дальнего угла. Возможно, она сделала это намеренно, чтобы их головы не были близко друг к другу. Ник пожалел об этом. Но, по крайней мере, они проводят ночь вместе с Джейми.
Ник выключил верхнее освещение. Понаблюдав за сыном еще несколько минут, он снял ботинки и улегся на раскладушку, подложив руки под голову. Он видел лежащую на боку Риз, ее лицо было обращено в сторону Джейми.
— Риз, вы уже спите?
Он увидел, как она поерзала на раскладушке.
— Нет. Я знаю, вы беспокоитесь о Джейми, но он получает лучшее медицинское обслуживание.
— Я тоже в это верю. Я просто хотел сказать, почему задержался. Я предупредил бабушку и дедушку Джейми о том, что не привезу его к ним утром в Уайт-Плейн.
— Уверена, они расстроились.
Риз не знала и половины всего.
— Не удивляйтесь, если завтра утром они сюда явятся.
— Ну, это нормально. В моей семье, если кто-то оказывался в больнице, с визитом к нему приходила целая толпа.
Ник представить себе не мог, как такое возможно.
— Очень жаль, что ваши родители в отъезде и не знают, что он заболел.
— Вообще-то они сегодня вернулись из Канн. Я получил от отца сообщение по голосовой почте.
— Они придут сюда?
— Нет. Я ему не перезвонил.
Наступило продолжительное молчание.
— Понятно.
— Вы не понимаете всего, но вы очень вежливы и никогда ничего не выведываете.
— Ваша личная жизнь — не мое дело. — Отличный ответ.
— Что вы имеете в виду? — Она резко села на раскладушке. — Я не понимаю.
И в это время в палату зашла медсестра, чтобы проверить состояние Джейми.
— Как он? — спросил Ник, когда та закончила делать отметки в компьютере.
— Температура немного поднялась, но должно пройти время. Попытайтесь поспать, пока спит он.
У Ника сдавило живот. Не может он сейчас заснуть! Поднявшись с раскладушки, он подошел к кроватке. Риз присоединилась к нему.
— Он выздоровеет, Ник! — произнесла она сквозь слезы.
Не задумываясь, Ник обнял Риз за плечи и прижал к себе. После того как они танцевали вчера вдвоем, ему хотелось ощутить прикосновение ее теплого, мягкого тела.
— То, что вы сказали ранее, — прошептала она. — Если я…
— Забудьте об этом, — перебил он ее. — Боюсь, я сегодня не в себе. Пусть мы работодатель и няня, но иногда все меняется. Вот уже две недели мы живем под одной крышей. Я хочу спрашивать вас о том, о чем спрашивать не имею права.
— Я знаю, что вы имеете в виду. — Ее голос дрожал, в душе у Ника все переворачивалось.
— Итак, вы признаетесь, что испытываете небольшое… любопытство по отношению ко мне.
— Конечно.
Он заметил, как она вцепилась руками в край кроватки.
— Ведь я человек.
— Продолжайте и спросите, почему я не сообщил своим родителям о том, что Джейми заболел.
Она опустила голову:
— Не стану, если вы не хотите об этом говорить.
— Вообще-то хочу. Вы помните наш разговор о том, что у членов моей семьи течет в жилах голубая кровь? Ну, я поклялся, что жизнь Джейми будет иной. Да, он является потомком Херстов и Уэйнрайтов, но я не позволю ему вырасти человеком, для которого самое главное — родословная. Такой образ жизни поначалу кажется желанным, но в конце концов он тебя разрушает.
— Вы говорите так потому, что такое произошло с вами? — тихо спросила она.
— Наши с Эрикой предки разрушали друг друга поколениями. Закончилось тем, что они разучились любить и позволять любить себя. Они не способны на такое чувство.
Она подняла на него подозрительно блестящие глаза:
— Но вы совсем не такой!
Желание крепко обнять Риз было таким сильным, что Ник приложил все силы, чтобы сдержаться.
— Я собирался стать таким, как они, но три недели назад один из клиентов сделал случайное замечание и раскрыл мне глаза.
— Что он сказал?
— Он выразил свои соболезнования и сказал, что никто лучше ребенка не поможет справиться с горем. Очевидно, он полагал, что я типичный молодой отец, который просыпается по ночам, чтобы покормить ребенка. Но он не подозревал, что разговаривает с Уэйнрайтом — выходцем из аристократического сословия. Вы не можете себе представить, что я тогда почувствовал, зная, что Джейми находится у моей тещи и тестя. О нем заботятся слуги, а я это позволяю. Хуже того, мои собственные родители не находили в этом ничего плохого. Но настоящее преступление случилось тогда, когда я позволил им забрать Джейми. Я передал сына слугам, фактически бросив его.