Сейчас на нем кроме серых тренировочных штанов ничего не было — если не считать гипсовую повязку на груди, стягивающую ребра. Мускулистое тело, бронзовый загар от работы под калифорнийским солнцем — мужчина в расцвете сил. В двадцать восемь лет он возглавлял строительную компанию «Сэдлер констракшн» в Карлсбаде, прибрежном городе в двух часах езды от Риверсайда.
Он всегда работал в строительстве и умел беречь деньги. Отказавшись от финансовой помощи Грэхема, Зак закончил колледж и получил диплом инженера-строителя. По словам Грэхема и Шерилин, он создал свой успешный бизнес, сколотив коллектив из бывших сотрудников. Дело процветало.
Слушая рассказы о Заке, Мишель не могла не восхищаться им, зная, что он всегда добивался, чего хотел, обладая потрясающей решительностью.
Но в этот момент перед ней стоял совершенно другой Зак. Она много лет знала его как усыновленного брата Шерилин, но никогда не воспринимала как привлекательного мужчину.
— Приятно снова видеть тебя, Зак, — она постаралась, чтобы голос звучал ровно, — но тебе еще рано вставать с постели. Я принесла пакеты со льдом.
— Именно то, что велел доктор.
Что-то в его тоне вызвало неприятное ощущение в желудке Мишель.
— Почему ты не сказал мне? — Линетт была явно возмущена. — Я бы тоже могла принести лед.
Он пренебрежительно пожал широкими плечами. На груди заиграли мышцы.
— Ценю заботу. — Он стрельнул взглядом в Линетт. — Ты не опоздаешь на занятия? Репетиторство стоит дорого. Ты не можешь себе позволить пропускать уроки. Не годится так начинать свой первый год в колледже.
Мишель вздрогнула. Она уже знала, как племянница реагирует на такие замечания.
Линетт побледнела и окинула враждебным взглядом Мишель. Через мгновение она повернулась и, не говоря ни слова, направилась к лестнице.
Зак с трудом заковылял к постели.
— Ты не слишком суров с ней? — спросила Мишель.
— Недостаточно суров, — загадочно бросил он. — Если ты побудешь здесь сиделкой, я расскажу тебе историю.
Жар бросился ей в лицо. Она почти забыла о его сломанных ребрах! Ведь одной из причин ее приезда было как раз оказание медицинской помощи!
К тому моменту когда Мишель подошла к нему, он уже ухитрился лечь на королевского размера кровать. Глаза закрыты, дыхание прерывисто. Длинные густые ресницы лежали на блестевших щеках. Подойдя ближе, она заметила бисеринки пота на лбу — там, где линия волос, и возле крыльев бровей.
Синева на мощной челюсти и над чувственным ртом напомнила Мишель, что перед ней мужчина, которому надо бриться два раза в день. Хотя трудно представить, что у него есть время и желание бриться больше одного раза. В любом случае он выглядел таким невероятно привлекательным, что у нее пересохло во рту.
Мишель отвела взгляд. Она пришла в ужас от одной мысли, что ее влечет к Заку.
Как это возможно?
Она беззвучно застонала, когда слова Линетт наконец дошли до нее. «Почему ты постоянно называешь его моим дядей? Между нами нет кровного родства». Мишель положила два пакета со льдом на левую сторону, куда пришелся удар сорвавшейся трубы. Несколько позвонков оказались поврежденными.
— Ах… какое приятное чувство, — пробормотал Зак.
Она склонилась над ним, стала прослушивать стетоскопом сердце и легкие. А в это время непослушная прядка золотых волос скользила по его твердо очерченным щекам. Он открыл глаза.
Через опущенные веки Мишель чувствовала, как его взгляд словно впитывает каждую черту ее лица. Казалось, он воспользовался случаем и теперь с интересом изучал ее мягкий округлый подбородок, линию подвижного рта. Зеленые глаза остановились на прекрасно очерченных бровях и густых ресницах, более темных, чем волосы.
— Те же фиалковые глаза, хотя теперь они больше не источают боль. Рад видеть, что худшее время твоей печали прошло.
Потрясенная его словами и напряженностью взгляда, она намеренно одарила его профессиональной улыбкой.
— Спасибо, теперь мне много лучше.
Она закончила измерять давление и начала укладывать аппарат.
— Поврежденное легкое — это не шутка. Тебе не следует вставать без посторонней помощи.
— У меня были веские причины.
Второй раз он приподнял завесу над чем-то беспокоящим его.
— А у меня — мои.
Она слушала его пульс.
— Да. Ты же сиделка, — поддразнил он ее.
В таком настроении Зак был… неотразим. Мишель быстро потеряла способность к объективному суждению.
— Ты только что едва стоял в дверях.
— Ты права. — Он в отчаянии вздохнул. — Мне жутко не по себе. Когда, по-твоему, мне станет настолько лучше, что я смогу вернуться на работу?
Если бы Роб мог признаться ей в своем недомогании, как только что сделал Зак! Она бы сумела разделить с ним боль. Но он не принадлежал к людям, позволявшим себе быть слабыми. Он предпочел молча страдать, отталкивая ее. Даже зная, что этим обижает ее…
Мишель взглянула на сильные, загорелые руки Зака. Какие чистые ладони и ногти! Несмотря на то, что Зак работал на стройке, он всегда выглядел ухоженным. И от него так хорошо пахло…
Опомнись, Мишель! О чем ты думаешь?!
— Я не твой лечащий врач. Но полагаю, недели три, четыре. Если не будет осложнений.
— Я не могу так надолго оставлять свой бизнес.
— У тебя нет выбора. Ты нуждаешься в помощи.
Сложенными руками она уперлась в туалетный столик.
— Согласен.
Пронзительный взгляд исследовал линии и округлости ее стройной фигуры, одетой в кремовые в полоску брюки и блузку с коротким рукавом цвета шалфея.
В ответ у Мишель зачастил пульс.
— А ты немного поправилась. И это тебе идет. — От его хриплого голоса волна тепла прокатилась по телу. — Подвинь стул и сядь. Я хочу кое-что обсудить с тобой.
Зак не сказал и не сделал ничего ужасного, неприличного, но она почему-то почувствовала что-то похожее на удушье. Эта интимность спальни, где он лежал так близко, эти его взгляды…
Она вспомнила острое чувство вины, которое испытала на похоронах. Тогда Мишель внезапно поймала себя на том, что сравнивает Зака и Роба. И сейчас это повторилось.
Тогда она укоряла себя. А в промежутке начала встречаться с мужчинами, среди них попадались очень привлекательные. Один из них — Майк Фрэнсис. Почему же сейчас она не думает о Майке?
— Прежде чем я это сделаю, нельзя ли принести тебе чего-нибудь поесть? Может быть, клубничный десерт? Не похоже, что ты хотя бы попробовал завтрак.
Поднос с едой, принесенный Шерилин, так и стоял нетронутым на краю кровати.