Маргарет несколько раз открыла рот, потом закрыла и сказала:
– Где же вы будете спать?
Ангус наклонился к ней, от его близости на нее пахнуло жаром.
– Я не буду спать. В этом-то вся сложность.
– Ох. Я… – Маргарет была не настолько невинна, чтобы не понять, о чем речь, но, конечно, не была настолько опытна, чтобы понять, как нужно отвечать в такой ситуации. – Я…
– Интересно, там опять дождь? – спросил он.
Маргарет заморгала от такой быстрой перемены разговора. Она наклонила голову набок, прислушиваясь к легкому шороху дождя по крыше.
– Я… да, кажется, дождь.
– Хорошо. Лучше, чтобы было холодно.
И с этими словами он нетвердой походкой вышел из комнаты.
Маргарет постояла с минуту, окаменев от изумления, после чего подбежала к двери и высунула голову в коридор – как раз вовремя, чтобы увидеть, как высокая фигура Ангуса исчезает за углом. Маргарет немного задержалась в дверях, не понимая, в сущности, чему она так удивляется – тому ли, что он ушел так неожиданно? Или тому, что она позволила ему вольности, какие никогда не позволила бы никому, кроме мужа?
В действительности же дело было в том, что она просто понятия не имела, что такие вольности вообще существуют.
Или, может быть, подумала она в смятении, может быть, на нее и впрямь подействовало ошеломляюще, что он был так… да, так восхитителен, она даже не заметила, как эта рубашка сползла с нее, что ее груди торчали напоказ всему свету.
Или хотя бы напоказ Ангусу…
Маргарет вздрогнула и закрыла дверь. Потом немного подумала и заперлась. Об Ангусе она не волновалась. Он, должно быть, в дурном настроении, но никогда и пальцем ее не тронет.
Маргарет не понимала, откуда она это знает. Знает, и все тут.
Но никто не знает, какие головорезы и идиоты могут встретиться на постоялом дворе, особенно в Гретна-Грин, который, как ей казалось, видел больше идиотов, чем положено одному городу, поскольку сюда все бегут венчаться.
Маргарет вздохнула и топнула ногой. Что же делать? Что же делать? Тут в животе у нее забурчало, и она вспомнила, что кранахан все еще стоит на столе. – Почему бы не съесть его? Пахнет он восхитительно. Она села и принялась за еду.
Ангус вернулся на постоялый двор через несколько часов, он озяб, промок и чувствовал себя так, словно был в сильном подпитии. Дождь, конечно, пошел снова, поднялся ветер, и пальцы походили на сосульки, примерзшие к плоским снежкам, в которые превратились кисти рук.
Ангус не очень владел замерзшими ногами, и пришлось сделать несколько попыток, прежде чем он сумел подняться на верхний этаж трактира. Он прислонился к двери своей комнаты, поискал ключ, потом вспомнил, что не взял его с собой, повернул дверную ручку и, когда дверь не открылась, раздраженно заворчал.
Иисусе, виски и Роберт Брюс, зачем он велел ей запереть дверь? Неужели он действительно так сомневался в своем умении владеть собой? В таком состоянии он никак не мог бы взять ее силой. Нижняя часть тела до того замерзла, что он, наверное, не прореагировал бы, даже если бы она открыла ему дверь, в чем мать родила.
Впрочем, если бы она была совершенно голая…
Ангус попытался представить себе эту картину.
Дверная ручка повернулась. Он ввалился в комнату и растянулся на полу.
И поднял голову. Маргарет быстро моргала, рассматривая его.
– Вы что, стояли, прислонившись к двери? – спросила она.
– Ясное дело.
– Вы же велели мне запереть ее.
– Вы славная женщина, Маргарет Пеннипейкер. Обязательная и надежная.
Маргарет сузила глаза:
– Вы пьяны?
Он покачал головой, в результате чего стукнулся скулой о пол.
– Просто замерз.
– Вы что же, пробыли на улице все это… – Она потрогала его щеку. – Господи, да вы же совсем замерзли!
Он пожал плечами:
– Да, там снова пошел дождь.
Она сунула руки ему под мышки и попыталась поднять.
– Встаньте. Встаньте же. Нужно снять с вас все мокрое.
Он послал ей обезоруживающую улыбку. Голова его при этом замоталась из стороны в сторону.
– В другое время и при другой температуре я пришел бы в восторг от этих слов.
Маргарет снова попыталась поднять его и тяжело вздохнула. Ей не удалось сдвинуть его с места ни на дюйм.
– Ангус, прошу вас. Вы должны попытаться встать. Вы, наверное, в два раза тяжелее меня.
Он окинул взглядом ее фигуру:
– Сколько в вас, семь стоунов? [2]
– Не думаю. Неужели я кажусь такой субтильной? А теперь умоляю вас, только встаньте на ноги, а я уложу вас в постель.
Он вздохнул:
– Вот еще одна фраза, которую мне очень хотелось бы понять на свой лад.
– Ангус!
Он с трудом поднялся, в значительной мере при помощи Маргарет.
– Почему это, – задумчиво сказал он, – я получаю такое удовольствие от того, что вы меня браните?
– Возможно, потому что вы получаете удовольствие от того, что раздражаете меня.
Он почесал подбородок, который уже полностью зарос темной щетиной.
– Наверное, вы правы.
Маргарет не обращала на него внимания, она сосредоточилась на самом безотлагательном в данный момент деле. Если она уложит его на кровать в таком виде, промокнут все простыни.
– Ангус, – сказала она, – вам нужно надеть что-то сухое. Я подожду за дверью, пока вы…
Он покачал головой:
– У меня больше нет никакой одежды.
– А куда она подевалась?
– Она на вас.
Маргарет проговорила нечто совершенно не подходящее леди.
– Вы правы, – сказал он с таким видом, словно сделал очень важное открытие. – Мне действительно доставляет удовольствие раздражать вас.
– Ангус!
– Ну ладно, буду серьезным. – Он изобразил, каких усилий ему стоит казаться хмурым. – Чего вы хотите?
– Я хочу, чтобы вы разделись и легли в постель.
Лицо его посветлело.
– Прямо сейчас?
– Конечно, нет. Я выйду на минутку, а когда вернусь, надеюсь, что вы уже будете лежать в постели, укрывшись до подбородка.
– А вы где будете спать?