Она зашла бы еще дальше, если бы Джек не остановил ее.
– Я понемногу привыкаю, как видите, – проговорил Томас.
– Привыкаете?
– Проводить дни в праздности. Возможно, мне следует поучиться у вашего мистера Одли.
– Он не мой мистер Одли, – тотчас выпалила Грейс, понимая, что Томас нарочно ее дразнит.
– Ему не о чем беспокоиться, – продолжал Томас, будто ничего не слышал. – Я оставил дела в полном порядке. Все бумаги проверены, итоги подведены, баланс подсчитан, каждая цифра на своем месте. Если Одли пустит состояние по ветру и владения придут в упадок, это останется на его совести.
– Томас, довольно! – воскликнула Грейс, не в силах вынести этот кошмар. – Не говорите так. Нам ведь не известно, действительно ли он герцог.
– Неужели? – Губы Томаса искривились в усмешке. – Полно, Грейс, мы оба знаем, что найдем в Ирландии.
– Нет, – упрямо возразила Грейс, чувствуя фальшь в собственном голосе. Ее вдруг охватила слабость, казалось, ноги вот-вот подкосятся, она рухнет и разобьется, точно фарфоровая кукла.
Томас все смотрел на нее, и Грейс стало не по себе от его неподвижного взгляда.
– Вы его любите? – неожиданно спросил он. Грейс почувствовала, как кровь отхлынула от лица. – Вы любите его? – повторил Томас резким, скрипучим голосом. – Я говорю об Одли.
– Я знаю, о ком вы говорите, – вырвалось у Грейс прежде, чем она успела обдумать ответ.
– Не сомневаюсь.
Грейс с трудом заставила себя разжать стиснутые кулаки. Бумага жалобно хрустнула под ее пальцами, едва ли она теперь годилась для письма. Лицо Томаса исказилось, в одно мгновение виноватое выражение сменилось гримасой ненависти. Жгучая боль грызла его изнутри, Грейс видела это, но больше не испытывала сочувствия. Ее душила горечь.
– Как давно вы здесь? – задал вопрос герцог.
Грейс чуть отвернулась и попятилась. Странный взгляд Томаса смущал ее все больше.
– В Белгрейве? – нерешительно проговорила она. – Пять лет.
– И за все эти годы я не… – Уиндем сокрушенно покачал головой. – Не понимаю почему.
Грейс отодвинулась еще на шаг, но дальше отступать было некуда, дорогу преграждал стол. «Господи, что творится с Томасом?»
– О чем вы говорите? – настороженно произнесла она.
Герцог усмехнулся, словно вопрос показался ему забавным.
– Будь я проклят, если сам знаю. – И пока Грейс пыталась найти достойный ответ, с горьким смехом прибавил: – Что с нами будет, Грейс? Мы обречены, вы и сами знаете. Мы оба знаем.
Грейс понимала, что Томас прав, но произнесенный вслух приговор заставил ее испуганно съежиться.
– Не понимаю, о чем вы говорите.
– Ну хватит, Грейс, вы слишком умны, чтобы притворяться.
– Мне пора идти. – Но герцог и не подумал пропустить ее. – Томас, я…
И тут – Боже праведный! – Томас поцеловал ее. Его губы прижались к ее губам, и у Грейс свело желудок от ужаса. Не потому, что поцелуй был ей противен, отвращения она не почувствовала, одно лишь безмерное удивление. Пять лет прожили они в одном доме, и никогда ни единым намеком…
– Довольно! – Грейс вырвалась и отпрянула. – Зачем вы это делаете?
– Не знаю. – Томас беспомощно пожал плечами. – Я здесь, и вы здесь…
– Я немедленно ухожу.
Но Томас по-прежнему сжимал ее плечо. Грейс могла бы высвободиться, он держал ее не так уж крепко, но ей хотелось, чтобы Томас сам отпустил ее, сам принял это решение. Так было бы лучше для него.
– Ах, Грейс, – вздохнул он, глядя на нее с видом побитой собаки. – Я больше не Уиндем. Это правда, мы оба знаем. – Томас помолчал и разжал пальцы, словно признавая поражение.
– Томас, – прошептала Грейс.
Он вскинул голову, пристально глядя на нее.
– Почему бы вам не выйти за меня замуж, когда все будет кончено?
– Что? – Грейс точно окатило ледяной волной. – Вы сошли с ума. – Но она понимала, что хотел сказать Томас. Герцог Уиндем не мог бы жениться на Грейс Эверсли. А если Томас больше не Уиндем… если он просто мистер Кавендиш… то почему бы и нет?
Грейс мучительно сглотнула, едкая горечь подступила к горлу. Томас вовсе не желал ее оскорбить. Да она и не чувствовала себя оскорбленной. Грейс слишком хорошо знала этот мир с его жестокими законами и свое место в нем.
Джек никогда не будет принадлежать ей, если станет герцогом. Никогда.
– Что скажете, Грейси? – Томас взял ее за подбородок, заставив поднять голову.
«Может быть», – подумала Грейс.
Что тут плохого? В Белгрейве она не останется, это невозможно. Вероятно, со временем ей удастся полюбить Томаса. Ведь она всегда любила его как друга.
Томас снова наклонился, чтобы поцеловать ее, и на этот раз Грейс не отшатнулась. Ей хотелось испытать то пьянящее ощущение, когда колотится сердце, яростно стучит кровь в висках и по телу разливается жар… ведь именно так бывало каждый раз, когда до нее дотрагивался Джек. «Господи, пожалуйста, пусть и сейчас будет так же!»
Но ничего подобного она не почувствовала. Лишь дружеское тепло и нежность. Что ж, и это не так уж плохо…
– Я не могу, – отвернувшись, прошептала она. Ей хотелось заплакать.
И тут она в самом деле расплакалась, потому что Томас притянул ее к себе, обнял, как это сделал бы брат, и ласково потерся подбородком о ее макушку.
У Грейс сердце перевернулось, когда послышался тихий вздох:
– Знаю.
Ночью Джек скверно спал и проснулся в дурном настроении, что сделало его вспыльчивым и раздражительным, поэтому он решил обойтись без завтрака. В столовой ему пришлось бы столкнуться с другими обитателями замка и вступить в неизбежный разговор, а именно этого ему меньше всего хотелось. Наскоро одевшись, Джек отправился на верховую прогулку, ставшую для него привычным утренним ритуалом.
Лошади прекрасно обходятся без любезных разговоров и не ждут, что вы станете поддерживать с ними беседу, за это Джек их и ценил.
Он представления не имел, что скажет Грейс при встрече. «Приятно было поцеловать вас. Жаль, мы не зашли дальше».
Джек проворочался всю ночь, переживая в памяти мгновения близости с Грейс и сгорая от желания. Он сам оттолкнул ее, но воспоминания об этом жгли его изнутри.
Может, настало время жениться на Грейс?
Резко дернув поводья, Джек остановил лошадь. Откуда эти мысли?
«Это в тебе заговорила совесть», – подсказал тоненький голосок, возникший будто из пустоты.
Проклятие. Надо было выспаться получше. До сих пор совесть не доставляла Джеку особых хлопот.