Мэри недоуменно нахмурилась и вдруг ахнула, всплеснув руками.
– Господи, Джек, ты ведь не винишь себя в его смерти?
– Конечно, это моя вина. Он пошел служить ради меня.
Он никогда бы…
– Артур мечтал об армии. Он выбирал между военной карьерой и церковью, и, Бог свидетель, он предпочел армию. Артур всегда собирался…
– Нет! – оборвал ее Джек, боль и ярость смешались в его крике. – Нет. Может, он так сказал вам, но…
– Ты не можешь взвалить на себя вину за его смерть. Я не позволю.
– Тетя Мэри…
– Прекрати! Прекрати сейчас же!
Мэри сжала ладонями виски, запустив пальцы в волосы. Казалось, она готова на все, лишь бы заставить Джека замолчать.
Но он должен был сказать правду. Должен был объяснить…
Произнести вслух слова признания. Впервые в жизни.
– Я плохо читаю. Три слова. Вот и все.
Три слова. Секрет, о котором знали лишь двое. Он и Артур.
Мэри растерянно наморщила лоб. Возможно, она не поверила ему. Или решила, что ослышалась?
Люди видят то, что ожидают увидеть. Джек держался как человек образованный, и тетя легко поверила в это.
– Я плохо читаю, тетя Мэри. И всегда это делал кое-как. Артур был единственным, кто знал об этом. Он мне помогал.
Мэри с сомнением покачала головой.
– Я не понимаю. Ты ходил в школу. И окончил…
– С грехом пополам, меня чудом оттуда не вышибли, – буркнул Джек, – без Артура я бы не справился. Почему, думаешь, мне пришлось бросить университет?
– Джек… – Мэри недоуменно нахмурилась. – Нам сказали, что ты скверно себя вел. Слишком много пил, ввязался в историю с дурной женщиной… потом эта ужасная выходка со свиньей и… Почему ты качаешь головой?
– Я не хотел ставить вас в неловкое положение.
– Думаешь, нам с твоим дядей не пришлось краснеть?
– Я не мог учиться без помощи Артура, – объяснил Джек. – А он был на год меня младше.
– Но нам сказали…
– Я предпочел, чтобы меня исключили за недостойное поведение, чем за тупость, – тихо проговорил Джек.
– Так ты сделал все это нарочно?
Джек угрюмо кивнул.
– О Боже. – Мэри тяжело опустилась на стул. – Почему ты ничего нам не сказал? Мы наняли бы гувернера.
– Это не помогло бы, – возразил Джек и в ответ на растерянный взгляд тети добавил почти беспомощно: – Буквы плясали. Они дрожали и прыгали на строчках. Я с трудом мог понять, что передо мной «д» или «б», если буквы не были заглавными, но и тогда я…
– Ты не тупой, – резко оборвала его Мэри. Джек посмотрел на нее исподлобья.
– Ты вовсе не глупый, – повторила она. – Если здесь что-то не так, то беда с твоими глазами, а никак не с головой. Я тебя знаю. – Она решительно встала, хотя ноги у нее слегка дрожали, и ласково погладила Джека по щеке. – Я была рядом, когда ты родился, и первой взяла тебя на руки. Я знала наперечет каждую твою ссадину и каждую шишку. Я видела, как сияют твои глаза, Джек, когда ты о чем-то размышляешь. – Она тихо вздохнула. – Каким же умным ты был, если сумел нас всех одурачить!
– Все школьные годы мне помогал Артур. – Джек старался говорить как можно спокойнее. – Я никогда не просил его об этом. Он говорил, что любит меня… – Джек с усилием сглотнул, от нахлынувших воспоминаний к горлу подступил ком, тяжелый, как пушечное ядро. – Он говорил, что ему нравится читать вслух.
– Думаю, ему действительно нравилось. – По щеке Мэри скатилась слеза. – Он боготворил тебя, Джек.
Джек едва подавил рыдания, рвавшиеся из пересохшего горла.
– Я должен был его защитить.
– Солдаты погибают, Джек. И Артур был не единственным. Просто… – Мэри отвернулась, закрыв глаза, но Джек успел увидеть, как лицо ее исказилось от боли. – Просто он был моим сыном. – Она подняла голову и посмотрела Джеку в глаза. – Пожалуйста, милый, я не хочу потерять двоих сыновей.
Она протянула к нему руки, и Джек, зарыдав, прижал ее к себе.
Прежде он не оплакивал Артура. Его переполнял гнев – на французов и на себя самого, в его душе не оставалось места для скорби.
Но теперь горе завладело им целиком. Сколько счастливых мгновений выпало на его долю, и рядом не было Артура, чтобы разделить с ним радость. Сколько важных вех в жизни пришлось ему отметить в одиночестве. И какой яркой могла бы быть судьба Артура, не оборвись она так рано.
Джек оплакивал и свою жизнь, горькие потерянные годы. Бесконечное бегство. Бегство от самого себя. Невыносимая усталость пригибала его к земле. Ему хотелось остановиться. Осесть на одном месте.
Вместе с Грейс.
Он не отпустит ее, не позволит ей исчезнуть. Он пойдет на что угодно, лишь бы обеспечить их будущее. Если Грейс говорит, что не может выйти замуж за герцога Уиндема, значит, к черту герцогство. В конце концов, он еще вправе распоряжаться собственной судьбой.
– Мне нужно позаботиться о гостях, – прошептала Мэри, мягко высвободившись из его рук.
Джек кивнул, вытирая глаза.
– Герцогиня… – «Господи, что еще можно сказать об Августе Кавендиш, кроме…» – Прости, мне очень жаль.
– Она может занять мою спальню, – предложила Мэри.
При других обстоятельствах Джек запретил бы тете уступать свою комнату, но оба они слишком устали. Пожалуй, этот безумный день следовало отнести к тем случаям, когда приходится поступиться гордостью, чтобы облегчить себе жизнь. Джек благодарно кивнул:
– Это очень любезно с твоей стороны.
– Боюсь, речь идет о простом самосохранении.
Джек ласково улыбнулся.
– Тетя Мэри?
Она уже взялась за ручку двери, но остановилась и обернулась.
– Да?
– Мисс Эверсли.
В глазах Мэри мелькнуло мечтательное выражение.
– Да?
– Я люблю ее.
Тетя вспыхнула от удовольствия.
– Я так рада это слышать!
– И она меня любит.
– Как чудесно!
– Да, – прошептал Джек.
Мэри махнула рукой в сторону холла.
– Ты идешь со мной?
Джек понимал, что ему следовало бы вернуться в гостиную, но объяснение отняло у него слишком много сил. Вдобавок ему не хотелось показываться остальным в таком виде – растерянным, бледным, с покрасневшими глазами.
– Ты не против, если я побуду здесь?
– Конечно, оставайся. – Она задумчиво улыбнулась и скрылась за дверью.
Джек снова повернулся к дядиному столу и медленно провел пальцем по гладкому дереву. Тишина кабинета обволакивала, словно уютное теплое одеяло, а Джеку так нужно было хотя бы немного покоя.