— Я всего лишь попросил ее руки, — огрызнулся он. — Как вы считаете, это очень неприлично?
Миссис Брайтбилл снова повернулась к Виктории с выражением сочувствия и живейшего интереса.
— Он и в самом деле просит вашей руки, бедняжка вы моя. — Она понизила голос на целую октаву и продолжала; — А у вас есть причины, по которым вам необходимо принять его предложение?
Харриет не сводила с них удивленных глаз. Даже ей было известно, что это означает.
— Конечно же, нет! — возмущенно воскликнула Виктория. И, прекрасно понимая, что это будет стоить ему сейчас больших неприятностей, но все еще злясь на него, добавила с нескрываемым злорадством:
— Он пытался меня скомпрометировать, но у него ничего не вышло.
Миссис Брайтбилл вскочила на ноги с неожиданной для ее возраста и комплекции резвостью и в гневе опустила свой ридикюль на голову племянника.
— Как ты посмел! — вскричала она. — Эта бедняжка — благовоспитанная, порядочная девушка, несмотря на плачевное положение, в котором она оказалась. — Она замолкла на полуслове, только сейчас осознав, что ее племянник — граф, ни больше ни меньше! — делает предложение модистке, и обратилась к Виктории:
— Вы же из порядочной семьи и получили хорошее воспитание, я не ошибаюсь? Это видно по вашим утонченным манерам.
— Виктория — сама кротость и доброта, — заметил Роберт.
Та, о ком шла речь, презрительно фыркнула и пропустила его комплимент мимо ушей.
— Ее отец — священник в Белфилде, — добавил он и затем вкратце рассказал их историю.
— О как все это романтично! — вздохнула Харриет.
— Никакой романтики я тут не вижу, — отрезала Виктория. Затем добавила, смягчившись:
— И не забивайте свою юную головку мечтами о романтическом побеге с возлюбленным.
Матушка Харриет ободряюще похлопала Викторию по плечу.
— Роберт, — провозгласила она, — ты будешь счастливейшим из смертных, если сумеешь убедить эту прелестную и весьма практичную молодую леди принять твое предложение.
Он открыл было рот, чтобы ответить, но его прервал свист закипающего чайника. В следующий момент о Роберте все позабыли — женщины занялись приготовлениями к чаепитию. Виктория прихлебывала чай из маленькой чашечки, принимая ободряющие похлопывания по плечу и сочувственные возгласы «Бедняжка вы моя!».
Роберт не заметил, как это случилось, но перевес сил сейчас явно был не на его стороне. Он оказался один против — он обежал глазами комнату — восьми женщин.
Восьми? Дьявол! В комнате скоро яблоку будет негде упасть. Он ослабил галстук: ему вдруг стало не по себе.
Наконец когда очередная дама в розовом платье — он и понятия не имел, кто она такая, и мог только догадываться, что она из числа простодушных зрительниц разыгравшегося спектакля, — отодвинулась настолько, что ему стало видно Викторию, он уже в который раз произнес:
— Виктория, я хочу с тобой поговорить. Она сделала еще один глоток чаю, в то время как вдовствующая герцогиня Бичвуд снова с материнской нежностью похлопала ее по плечу, и твердо ответила:
— Нет.
Он сделал шаг по направлению к ней и промолвил угрожающим тоном:
— Виктория…
Он готов был сделать еще шаг, но тут все восемь женщин одновременно повернулись к нему и пронзили его негодующими взглядами. Ни один мужчина не выдержал бы такого напора. Он поднял руки, сдаваясь, и пробормотал:
— Слишком много здесь собралось наседок.
Виктория сидела, окруженная своими новыми защитницами и поклонницами, и выглядела непривычно тихой и кроткой.
Роберт перевел дух и, подняв палец, заметил:
— Мы еще не закончили, Виктория. Тебе не уйти от разговора со мной.
И, пробормотав напоследок что-то неразборчивое насчет глупых куриц, вышел из магазина.
* * *
— Он все еще здесь?
Кейти в очередной раз выглянула на улицу через окно магазинчика.
— Экипаж его стоит.
— Черт подери! — пробормотала Виктория, на что миссис Брайтбилл заметила:
— А мне сказали, что вы дочка священника.
Виктория взглянула на часы. Экипаж Роберта стоял перед магазином уже два часа и, похоже, не собирался сдаваться. Впрочем, как и все леди, которые стали невольными свидетельницами их неожиданной встречи. Мадам Ламбер уже четвертый раз кипятила чайник по просьбе присутствующих.
— Не может же он оставаться на улице весь день, — сказала Харриет. — Правда, мама?
— Он граф, — сухо возразила мать ей в ответ. — Он может делать все что ему вздумается.
— В этом-то вся и беда, — заключила Виктория. Как он посмел вновь ворваться в ее жизнь? Неужели он полагал, что она бросится в его объятия только потому, что ему вдруг взбрело в голову взять ее в жены?
Он хочет на ней жениться. Виктория тряхнула головой, не в силах в это поверить. Когда-то выйти за него замуж было ее самой заветной мечтой; теперь это представлялось ей всего лишь злой насмешкой судьбы.
Так он хочет жениться на ней? Ха! Слишком поздно, черт побери!
— Вы снова ругаетесь? — прошептала Харриет, опасливо покосившись на свою матушку.
Виктория удивленно вскинула голову. Оказывается, она невольно высказала свои мысли вслух.
— Это он во всем виноват, — проворчала она.
— Кузен Роберт? Виктория кивнула.
— Он вообразил, что может распоряжаться моей жизнью, как своей собственной.
Харриет пожала плечами.
— Это его обычная манера. И если честно, не такая уж плохая. С тех пор как он стал вести все наши денежные дела, мы и горя не знаем.
Виктория бросила на нее недоуменный взгляд.
— Насколько я знаю, обсуждать денежные дела считается дурным тоном.
— Да, это так, но вы же почти родственница, — простодушно промолвила Харриет, дотрагиваясь до ее руки.
— Никакая я вам не родственница, — буркнула Виктория.
— Так станете, — возразила Харриет. — Если кузен Роберт желает этого, значит, так и будет. Он всегда своего добьется.
Виктория решительно подбоченилась и сердито глянула на экипаж через окно магазина.
— На сей раз ему это не удастся.
— О Виктория, — промолвила Харриет с озабоченным видом, — я вас еще плохо знаю, и поэтому с моей стороны будет несколько самонадеянно судить о ваших намерениях по выражению вашего лица, но, по правде сказать, взгляд мне ваш сейчас совсем не нравится.
Виктория медленно обернулась к ней, совсем сбитая с толку.
— О чем вы говорите?
— Не знаю, что у вас на уме, но я обязана предостеречь вас против слишком опрометчивых решений.