— Целую?
— Да. А после "любовь" поставь точечки. — Она посмотрела через его плечо. — Очень хорошо. Теперь — постскриптум.
Он написал "P.S.".
— Та-ак... "Не говори никому. Это наша тайна".
— А это зачем?
— Какой ты глупый! Чтобы она всем рассказала, — Лесли перечитала записку и осталась довольна. — Прекрасно. Ты написал "нащёт" и "никаму", — она перечитала снова. — Здорово получилось!
— Да уж. Наверное, там, у вас, у тебя была любовь.
— Джесс Эронс! Сейчас ка-ак тресну!
— Короля Теравифии? А не опасно ли?
— Да, это цареубийство.
— Как-как?
— Ца-ре-у-бий-ство. Я тебе рассказывала про Гамлета?
Он лёг на спину и радостно ответил:
— Нет ещё.
Господи, как он любил её рассказы! Когда-нибудь попросит их записать, а сам нарисует картинки.
— Так вот, — начала она, — жил в Дании принц Гамлет...
Он набросал в уме тенистый замок и несчастного принца, который гуляет по стенам. А как нарисовать призрака в тумане? Карандаш не годится, а вот краски можно наложить тонким слоем одну на другую, и кто-то бледный, расплывчатый выйдет из глубин листа. Его зазнобило. Он знал, что сумеет это сделать, если она одолжит ему краски.
Самое трудное было в том, как подсунуть записку. Наутро они пришли в школу до первого звонка. Лесли шла на несколько шагов впереди, так что, если бы их накрыли, никто не догадался бы, что они вместе. Директор терпеть не мог, когда школьники ходили парочками. Добравшись до седьмого класса, Лесли просочилась внутрь, потом подала знак Джессу. У него просто волосы встали дыбом. О, Господи!
— А где её парта?
— Я думала, ты знаешь.
Он помотал головой.
— Наверное, надо во все заглянуть, пока не найдёшь. Быстрее. Я покараулю. — Она тихо закрыла дверь, предоставив ему по возможности бесшумно рыться в каждой парте, но его дурацкие руки так тряслись, что он едва мог вытаскивать тетрадки и разбирать фамилии.
Внезапно он услышал голос Лесли.
— О, миссис Пирс! А я вас дожидаюсь! Господи! Училка семиклассников стояла в коридоре, намереваясь войти в класс. Он застыл и не слышал через закрытую дверь, что отвечала миссис Пирс.
— Да, мэм. На южном конце здания есть очень интересное гнездо... — Лесли заговорила ещё громче. — Вы так много знаете! Я надеялась, вы улучите минутку, чтобы рассмотреть его со мной и сказать, какая там птица.
В ответ что-то пробормотали.
— О, благодарю вас, миссис Пирс! — Лесли уже почти вопила. — Это займёт не больше минуты, а для меня так много значит!
Едва услышав их удаляющиеся шаги, он мигом облетел оставшиеся парты, пока, слава Богу, не нашёл ту, в которой была тетрадь с именем Дженис Эйвери. Он сунул туда записку и понёсся в мужской туалет, где и прятался, пока звонок не позвал его в класс.
На большой перемене Дженис Эйвери шушукалась о чём-то с Вильмой и Бобби Сью. Потом, вместо того, чтоб дразнить маленьких, они пошли рука об руку смотреть, как старшие играют в футбол. Когда тройка дефилировала мимо них, Джесс увидел, что лицо у Дженис порозовело от гордости. Он выразительно посмотрел на Лесли, она — на него.
Автобус уже собирался отъехать, когда один из семиклассников. Билли Моррис, крикнул миссис Прентис, что Дженис Эйвери нет.
— Всё в порядке, миссис Прентис, — вмешалась Вильма Дин, — она сегодня с нами не поедет. — Потом, громким шёпотом: — Ладно притворяться, все вы слышали, что у Дженис свиданка сами знаете с кем.
— С кем? — спросил Билли.
— Да с Уиллардом. Он в неё так втюрился, крыша чуть не поехала! Даже провожает до самого дома.
— Как это? А вот 304-й только что отъехал, Уиллард там сидит. Наверное, забыл, что ли...
— Врёшь!
Билли громко ругнулся, и всё заднее сиденье жарко заспорило о том, влюблены ли друг в друга Дженис Эйвери с Уиллардом Хьюзом и встречаются ли они тайно.
Выбравшись из автобуса. Билли рявкнул Вильме:
— Ты бы лучше сказала, что Уиллард ей голову оторвёт за такие слухи!
Лицо у Вильмы было багровым, когда она крикнула в окно:
— Ладно, сам говори! Спроси у него про письмо! Что, съел?
— Бедная старая Дженис, — сказал Джесс, когда они уже сидели в замке.
— Бедная? Да она это всё заслужила!
— Верно. — Он вздохнул. — А всё-таки...
Лесли удивилась:
— Ты что же, раскаиваешься?
— Нет. Мы должны были это сделать, и всё-таки...
— Да?
Он усмехнулся.
— Может, я к ней чувствую то, что ты к этим хищным касаткам. Она тронула его плечо.
— Пошли, найдём каких-нибудь великанов или там призраков и победим их. Хватит с меня Дженис Эйвери!
На следующий день Дженис неуклюже забралась в автобус, угрожающе глядя на пассажиров. Лесли туркнула локтем Мэй Белл.
Та широко раскрыла глаза:
— Вы что, правда?
— Ш-ш-ш! Да.
Мэй Белл обернулась на 180 градусов и уставилась на заднее сиденье, потом повернулась к Джессу и ткнула его в бок:
— Она из-за вас такая?
Джесс кивнул, стараясь повернуть голову как можно незаметней.
— Письмо сочинили мы, — прошептала Лесли. — Но ты никому не говори, а то она нас убьёт.
— Я знаю, — сказала Мэй Белл, сверкая глазками, — знаю.
До Рождества оставался почти месяц, но девицы только о нём и говорили. В этом году они обзавелись мальчиками и непрерывно спорили и ссорились, решая, что им подарить, и гадая, что подарят им самим. Ссорились они потому, что мать как обычно жаловалась на бедность, которая не позволяла купить подарки своим, не говоря уж о пластинках и майках для чужих.
— Что ты подаришь своей девице? — спросила Бренда Джесса, уродливо кривясь. Он старался не обращать внимания. Книжка Лесли про свинопаса была куда интересней брендиных дерзостей.
— Ты что, не знаешь? — сказала сестре Элли. — У него девицы нет.
— Да уж, эту жердь так не назовёшь, — согласилась Бренда и засмеялась ему в лицо, выговаривая крашеными губами: — Тоже мне, де-ви-ца!
Его окатило жаром, и он бы её стукнул, если бы не вскочил и не выбежал из комнаты.
Позже он пытался понять, почему так вспылил. Конечно, как не разозлиться, если такая дура вздумала смеяться над Лесли. Господи, это надо же! Бренда ему сестра, а Лесли вроде бы никто! Может быть, думал он, я подкидыш, как в книжках. Когда в речке ещё была вода, приплыл в просмолённой корзине. Отец нашёл его и принёс, потому что хотел сына, а у него рождались только глупые дочки. Настоящие сестры и братья живут далеко, дальше Западной Вирджинии, а то и дальше Огайо. Где-то есть настоящая семья, дом там набит книгами, родители всё ещё тоскуют по украденному ребёнку.