Немолодая женщина медленно встала с дивана и подошла к матери. Глаза у неё были красные, волосы — совершенно белые.
— Я — бабушка Лесли, — сказала она, протягивая руку.
Мать смутилась и тихо выговорила:
— Миссис Эронс. Оттуда, с горки.
Бабушка Лесли пожала руки и матери, и отцу.
— Спасибо, что пришли, — сказала она и обернулась к Джессу. — А ты, наверное, Джесс. — Он кивнул. — Лесли... — глаза её наполнились слезами, — говорила мне о тебе.
Джесс думал, что она ещё что-нибудь скажет, но смотреть на неё не хотел и почёсывал Принца, который крутился у ног.
— Простите... — проговорила она. — Не могу...
Человек, открывший им дверь, подошёл, обнял её и увёл. Джесс слышал, что она плачет.
Он был рад, что она ушла. Получалось как-то нелепо, будто тётка в телевизоре говорила про зубную пасту и вдруг разревелась. Он огляделся, у всех взрослых были красные глаза. Ему захотелось сказать им: "Смотрите, я-то не плачу!", и он какой-то частью разума стал это обдумывать. Только у него из мальчиков умерла лучшая подруга. Это вам не что-нибудь. Ребята в понедельник будут, наверное, шептаться и обходиться с ним уважительно, как обходились с Билли Джо Уимсом, когда у того отец разбился в машине. А он захочет — будет говорить, не захочет — не будет. Учителя ругать не станут. Мать даже девочек приструнит.
Вдруг ему захотелось увидеть Лесли. Где она лежит? В библиотеке или в Миллсбурге, в похоронном бюро? И как они её похоронят, в синих джинсах? А может, в джемпере и в той блузке, которую она надевала в церковь? Это бы лучше всего. Люди ещё посмеются над джинсами, а он не хотел, чтоб над Лесли смеялись, тем более что она умерла.
Вошёл Билл. Принц спрыгнул у Джесса с колен и подбежал к нему. Билл наклонился и почесал ему спинку. Джесс встал.
— Джесс, — сказал Билл, обнимая его, словно он — не Джесс, а Лесли. Обнял он крепко, в лоб впилась пуговица, но Джесс терпел, не двигался. Он чувствовал, что Билл дрожит, и боялся посмотреть вверх — а вдруг тот плачет? Этого он не хотел бы видеть. Да и вообще бы лучше уйти. Что тут делать, в этом доме? Почему Лесли не поможет? Прибежала бы, все бы засмеялись... "Думаешь, так приятно, если ты умер и все плачут? Ну уж нет!"
— Она тебя очень любила, — говорил Билл, и по голосу было ясно, что он плачет. — Она мне сказала как-то, что если б не ты... — голос у него сорвался. — Спасибо, — проговорил он наконец. — Спасибо, что так дружил с ней.
Говорил он странно, будто в кино. Они с Лесли посмеялись бы после фильма и стали бы передразнивать: "Бу-бу-бу, сю-сю-сю..." Двинуться он не мог, даже увернуться от пуговицы. К счастью, Билл отпустил его. Он услышал, как отец вежливо спрашивает насчёт "службы", а Билл отвечает почти что обычным тоном, что тело решили кремировать и завтра прах отвезут в Пенсильванию, в его родной дом.
Кремировать. Что-то щёлкнуло у него в голове. Значит, Лесли нету. Она сгорела. Он её больше не увидит, даже мёртвую. Ни-ког-да. Как они посмели? Она — его, а не ихняя! Никто его даже не спросил, никто ему не сказал. Теперь он её не увидит, а они ещё плачут. Не по Лесли! Нет, не по ней, по себе, по самим себе. Если б они её любили, они бы её не привезли в это проклятое место. Джесс крепко держал себя за руку, чтобы не ударить Билла.
Вот он, Джесс, её любил, но её нет. Она ушла, умерла, когда так нужна ему. Ушла, а его бросила. Ушла к этой чёртовой верёвке, чтобы показать, что она не трусит. "Вот так вот, Джесс Эронс!" Сейчас она где-нибудь над ним смеётся, как над миссис Майерс. Да, сыграла она с ним штуку! Вытянула в свой миф и, пока он там не обжился, взяла и бросила, как астронавта на луне. Обратно не вернёшься. Он — один.
Позже он не мог вспомнить, когда ушёл, но помнил, как, сердито плача, бежал на горку, к своему дому. Когда он влетел в дверь, Мэй Белл глядела на него большими карими глазами.
— Ты её видел? — жадно спросила она. — В гробу, да?
Он ударил её, и так крепко, как никогда никого не бил. Она отшатнулась, резко вскрикнув. Он прошёл к себе и стал рыться под матрасом, пока не вытащил альбомы и краски, которые Лесли подарила ему на Рождество.
Элли стояла в дверях, беспокойно на него глядя. Он прошёл мимо неё. Бренда что-то такое ныла на кушетке, но слышал он только плач младшей сестры.
Из кухни он выбежал в поле и понёсся, не оглядываясь, туда, к речке. Воды было немножко меньше. На яблоне болтался конец верёвки. "Теперь я бегаю лучше всех в пятом классе".
Он что-то крикнул, бросил альбомы и краски в бурую воду. Краски поплыли сверху, как лодочки, а бумагу стало затягивать вниз, кругами, кругами. Он смотрел, как они исчезают. Понемногу он отдышался, сердце стало биться потише. Грязи было много из-за дождей, но он сел на землю. Идти-то некуда. Так и будет. Он опустил голову на колено.
— Зря ты их выбросил, — сказал отец, садясь рядом с ним.
— Да ну их! Ну их! — он опять плакал, просто рыдал, дыханье перехватывало.
Отец посадил его к себе на колени, будто Джойс Энн.
— Тиш-ш, тиш-ш... — говорил он, гладя его по голове. — Ну, ну, ну...
— Я её терпеть не могу! — проговорил Джесс. — Не мо-гу! Лучше б я её вообще не видел.
Отец молча гладил его по голове. Когда он немного успокоился, они стали смотреть на воду.
Наконец отец сказал:
— Чёрт знает что, а?
Он слышал, как отец говорит так другим мужчинам, и почему-то ему стало легче.
— Пап, а ты веришь в чертей? Ты веришь, что люди попадают в ад?
— Ты что, беспокоишься о Лесли?
И правда, странно всё-таки...
— Ну, Мэй Белл сказала...
— Мэй Белл? Она — не Бог.
— Откуда ты знаешь, что Бог делает?
— Господи, Джесс, да не дури ты! Будет Он посылать в ад маленькую девочку!
Он никогда о ней так не думал, но Бог-то знает, ей ещё нет одиннадцати. Они встали и пошли наверх.
— Это неправда, что я её терпеть не могу, — сказал Джесс. — Не знаю, почему я так крикнул.
Отец кивнул — да, он понимает. Добры с ним были все, даже Бренда. Все, кроме Мэй Белл, та от него шарахалась.
Он хотел попросить прощения, но не мог, слишком устал. Он вообще не мог придумать, как это выразить, какими словами.
Под вечер к ним явился Билл, спросить, не присмотрят ли они за собакой, пока он с женой в Пенсильвании.
— Конечно, присмотрим.
Он был рад, что Билл к нему обратился. Он побаивался, не обиделся ли тот, когда он вдруг сбежал. Кроме того, ему хотелось знать точно, что Билл на него не сердится, а спросить он не мог бы.
Держа Териана, он махал вслед пыльной итальянской машине, пока она не свернула на шоссе. Кажется, и они помахали, но издали плохо видно.