Мама повернулась и, все так же звонко и весело стуча каблучками, побежала к турникету. Чуть слышно поскрипывая, чемодан катился за ней.
– Мама… – прошептала Ирка. И уже в полный голос, на весь аэропорт заорала: – Ма-ма-а-а!
На нее обернулись – все. И мама обернулась тоже. Улыбнулась. Кивнула, радостно покачивая легкими, летящими локонами. Взмахнула зажатым между пальцами паспортом перед молодым пограничником, обронила несколько слов… и скрылась позади турникета. Навсегда.
– Она больше не вернется, – негромко и очень спокойно сказала Ирка.
– Вот классно! – радостно вскинулся Богдан.
– Лясь! – Танька звучно хлопнула его по затылку. – Ты можешь сама поехать к ней, если захочешь, – повернулась она к Ирке. И на всякий случай уточнила: – На недельку.
– Если захочу… – кивнула Ирка. – Если она захочет… Извините, ребята, мне… Мне надо в туалет. – И не дожидаясь ответа, сорвалась с места и ринулась вниз по лестнице, куда указывала стрелка под характерными рисунками мужского и женского силуэтов.
Ирка влетела в туалет – какое счастье, никого! – кинулась к крану и повернула вентиль. И согнулась над хлещущей в фаянсовую чашу умывальника струей, плеща себе в лицо ледяной водой.
Надо… Надо остановиться! Надо успокоиться! Стыдно, хватит, истеричка! Щеки горели от холода, но сдавленные рыдания прорывались хриплыми стонами, Ирка захлебывалась ими, они сдавливали грудь, не давали дышать…
Она ждала маму, год за годом. Она дождалась – мама приехала, они встретились. Мама уехала. Все.
Слезы брызнули, как у клоуна, во все стороны – злые, горячие, болезненные. Ирка налила полные ладони воды, опустила в них лицо… не помогло, плечи продолжали содрогаться, в груди невыносимо пекло…
Тонкая серебристая струйка воды отделилась от хлещущего из крана потока, прозрачной змейкой взбежала Ирке по руке, почему-то оставляя рукав совершенно сухим, взлетела на плечо и вопросительно изогнулась у самого уха.
– Ты так плачешь, что воде больно, – негромко прошелестел знакомый голос.
Ирка замерла. Слезы высохли сами собой. Не шевелясь, она только скосила глаза на водную змейку и неверяще прошептала:
– Айт? Ты здесь?
– Строго говоря – нет, – педантично шепнула струйка-змейка. – Я сейчас сижу на совете моей царственной матери и повелительницы великой Табити-Змееногой, да будут дни ее бесконечны, как ее же хвост, и слушаю главу земляных драконов, который распинается насчет упадка нравов среди змеиной молодежи вообще и водных драконов, не помогающих ему при строительстве крепостей, в частности. Когда ему надоест возмущенно хлопать крыльями, я глубоко раскаюсь за всех водных разом, дам ему десяток моих, а взамен стребую двадцать земляных для устройства оазисов на караванных путях через пустыню. Он мне уже два года не дает, но теперь не отвертится, старый дурак! – в голосе Айта звучало глубокое самодовольство. – Ну? А ты чего ревешь?
– Я, вообще-то, уже не реву, – возразила Ирка, с удивлением понимая, что и правда – не ревет. И боль в груди схлынула, и настроение… да, настроение стремительно взлетает вверх, как нагретая на лампе ртуть в термометре! И все потому, что рядом болтается водная струйка, из которой слышится голос одного хитрого скользкого гада? – А так… Мама уехала, – пояснила она и вздохнула. – Она не хочет жить, как я! Не может…
Струйка на Иркином плече начала раскачиваться, совсем как настоящая змея:
– Скажи… А вот она не пыталась заставить тебя жить, как живет она?
Ирка хмыкнула и честно призналась:
– Пыталась.
– И что ты сделала?
– Отправила в Пекло ее мужа, – честно призналась Ирка. И торопливо добавила: – Только ты не подумай ничего плохого – он был черт, и там ему самое место.
Кажется, водная змейка поперхнулась.
– Какая у тебя интересная семья, – наконец выдала она голосом Айта. – Ну так чего ты хочешь от мамы, Ирка? Ты не хочешь жить, как она, она не хочет жить, как ты… Не думаю, что люди так уж сильно отличаются от змеев – иногда лучшее, что они могут сделать друг для друга, это отпустить.
– Какой ты умный, просто что-то с чем-то! – проворчала Ирка, чувствуя, как на душе у нее становится легко, словно она – воздушный шарик, вот-вот взлетит… и стукнется головой о потолок туалета.
– Ну я же Великий Дракон! – тоном, ясно говорящим, что слово «скромность» – не из его лексикона, ответил Айт. – Только знаешь… – Водная змейка вдруг скользнула вдоль Иркиного воротника и обвилась вокруг шеи, как ожерелье, легко холодя кожу. – Тебя я не отпущу, ведьма, не надейся. И ты меня не отпускай! Даже если тебе скажут, что я сам этого хочу, даже если я тебе скажу – все равно не отпускай!
– Что-то… что-то случилось? – испуганно спросила Ирка, накрывая водяную змейку ладонью, точно та нуждалась в защите.
– Абсолютно ничего, – уверенно ответил Айт. – Просто мне показалось, что я должен тебе это сказать. О, старый земляной червяк наконец-то начал выдыхаться, уже дым из ушей попер! Ты не передумала приглашать меня на день рождения? – торопливо спросил он.
Ирка только помотала головой.
– А я так и не придумал, что тебе подарить, – озабоченно пробормотал он. – Изумрудов из сокровищницы приволочь? К твоим глазам пойдет… Старомодно, и кому они вообще нужны, эти изумруды? Знаю! – И змейка радостно заскакала у Ирки по плечам, щекоча шею мокрым холодным хвостиком. – Даже в нашем мире такие штуки считаются бесценными, а в вашем вообще один будет! Тебе понравится! Жди! – Змейка скользнула с Иркиного плеча и втянулась обратно в кран.
– Хоть намекни – что! Я ж за месяц от любопытства сдохну! – крикнула вслед Ирка, но кран только хрюкнул, словно хихикнул, и закрутился сам собой.
– Ну вот, заинтриговал и утек. Гад! – проворчала Ирка. С улыбкой огляделась. – Какие интересные вещи последнее время со мной в туалетах происходят! То ли заходить сюда почаще, то ли, наоборот, – держаться подальше? – Она засмеялась и, прыгая через ступеньку, побежала к ребятам. – Домой поехали! – налетая на них, весело завопила она. – Полдня тут убили, домашка опять не сделана, а наша Баба Катя на меня во-от такенный зуб точит! Она Тео горше мамы оплакивает – кто ей теперь ремонт в классе делать будет? – И чуть не на одной ножке поскакала к остановке маршрутки.
– Ничего себе! – поглядел ей вслед Богдан. – Только что рыдала…
Танька тихонько ахнула. Острый собачий слух Ирки помог различить, как она бормочет под нос:
– Не знаю, как это может быть, но такое впечатление… что к ней Айт приходил!
– Силен змей! Так я его, гада, глядишь, и зауважаю, – откликнулся Богдан. – Танька, а вот если бы я к тебе в девчоночий туалет просочился, ты бы тоже потом скакала веселая и довольная?
– Богдан, ты пошляк! – окрысилась Танька. – И чем ты старше становишься, тем пошлее!
– Так не водись со мной!