Андрей наконец решился. В конце концов, он тоже имеет право на прибыль, раз выступает посредником в сделке.
– Простите, – произнес он хрипло. – Вы не знаете случайно…
Он запнулся, и Маргарита не смогла скрыть иронического торжества.
– Сделайте милость, – сказала она, светски улыбнувшись, – опустите руку в правый карман своей тужурки.
Андрей подчинился и вытащил оттуда сложенный листок с адресом Иваницких в городе Ялте, который незаметно положила Маргарита.
– Не надо благодарить, – сказала Маргарита. – Это в моих интересах. Я не хочу рисковать – мало ли куда бросит судьба моего нестойкого возлюбленного.
Это было признание в бессилии любви к Беккеру. Маргарита поморщилась, будто с отвращением к своей слабости.
– Пойдемте отсюда, – сказала она.
Андрей сделал было первый шаг, но Маргарита молча удержала его за рукав и передала плотный конверт.
– Здесь тысяча, – сказала она.
Они шли по Пушкинской не спеша, будто гуляли. И надо было разговаривать, но они оба были как заговорщики, расплатившиеся за убийство и потому немногословные. Будто разговор в семинарском саду отнял слишком много сил.
– А куда вы намерены поступать после гимназии? – спросил Андрей.
– Я еще не решила, – ответила Маргарита. – И не знаю, буду ли поступать.
Она угадала следующий вопрос Андрея и решительно ответила:
– Нет, я не намерена выходить замуж. Тем более за такого слабого человека, как Николай. Простите, но я знаю ему цену.
– Тогда…
– Тогда я люблю его как мужчина женщину. Как куклу, как наркотик.
Маргарита не притворялась и не кокетничала с Андреем. Так она и думала. Хотя это не означало, понимал Андрей, что она будет следовать собственным правилам в жизни. Она была и ужасно старой, на тысячу лет старше Андрея, и совсем еще девчонкой, которая начиталась сентиментальных современных романов, где царит Эрос.
– Значит, вы намерены сидеть дома и играть в любовь?
– Не будьте пошляком! Мое сердце отдано революции!
Андрей даже остановился от удивления.
– Я никогда бы не догадался.
– А никому об этом не следует знать.
– И Беккеру?
– Беккер знает. Неизбежно, что он знает. И робеет. Если бы я была обыкновенной женщиной, ему было бы легче со мной. Но он понимает, что нас разделяет пропасть. Один ее берег – его бездуховность. Другой – мой высокий идеализм.
Маргарита говорила напыщенно, словно цитировала некий катехизис.
– А зачем вам революция? – спросил Андрей.
– Вы хотите спросить, зачем революция девице из состоятельной семьи? А вспомните о Софье Перовской, об Александре Ульянове, вспомните о графе Кропоткине и Герцене – высочайшие из революционеров те, кто пришел в революцию именно по зову сердца, а не в погоне за куском хлеба.
Они миновали центр и приблизились к району Глухого переулка, когда острый взгляд Маргариты издали, за два квартала, различил Колю.
* * *
Маргарита дернула Андрея за рукав, потянула к глинобитному забору и сразу отыскала какую-то нишу.
– Вот он, – шептала она, наваливаясь на Андрея, – это сам Бог его ведет. Сейчас, сейчас или никогда. Ну иди же… как будто случайно. И сразу скажешь: вот тебя-то я и искал!
Она сильно толкнула Андрея, и тот, еле удержав равновесие, засеменил навстречу Коле. Коля был без фуражки, воротник шинели поднят. Он чуть пошатывался.
– Коля! – окликнул его Андрей. Слова, вложенные в него Маргаритой, сорвались с языка: – Вот тебя-то я и искал!
– Да? – Коля будто не сразу узнал Андрея. – Ты зачем меня искал?
Андрей полез в карман, да не в тот, ошибся. Андрей хлопал себя по карманам. От Коли пахло вином.
– Поздно, – сказал Коля. – Мама умерла.
– Что? Елизавета Юльевна умерла?
– Отмучилась. Что делать… что делать…
– Ты за врачом? Тебе надо помочь?
– Врач там, я не могу… я не могу там быть. Маму жалко.
Коля заплакал и прижался к Андрею. Усы у него были мокрыми, ледяными.
– Тебе нельзя так, – сказал Андрей. – Ты простудишься. Пошли к нам.
– Не хочу, – сказал Коля. – Не хочу. И к тебе не хочу. Ты предатель, ты не захотел мне помочь. Завтра все выяснится. Нам ее даже не на что похоронить. Что ты понимаешь в жизни!
– Коля, я как раз хотел. Я тебя искал для этого… Вот… – Андрей наконец-то нащупал пакет, и ему пришлось отстранить Колю. – Тут тысяча рублей.
– Деньги? Ты достал? Где?
– Не важно, правда же, не важно.
Коля мгновенно протрезвел. Посмотрел на Андрея с узнаванием в смягчившемся взгляде и сказал:
– Спасибо. Конечно же, спасибо. Ты оказался лучше, чем я думал.
Он резко повернулся и пошел, потом побежал обратно.
Андрей сделал шаг следом, но остановился. Маргарита выбежала из укрытия.
– Я все слышала, – громко прошептала она. – Это так ужасно. Вам надо пойти за ним. Вы должны быть рядом. Идите, идите.
И Андрей, хоть и не хотел этого, поспешил за Колей. Он не стал его догонять, а шел на некотором расстоянии, потом, чтобы отсрочить момент визита в дом Беккеров, убедил себя, что ему надо переодеться, и свернул к себе. Тети Мани не было – она-то, конечно, у соседей. Андрей неприкаянно бродил по комнатам, потом стало стыдно – Андрей спохватился, что ведет себя плохо – надо идти к Беккерам. И он пошел туда.
Колю он не видел – тот заперся у себя, в доме появились незнакомые старушки, ждали батюшку, но тот не шел, потому что приближалось Рождество и все были заняты событиями куда более радостными. Андрей помыкался в большой комнате, затем решился и увел тетю Маню, которая также не знала, что ей делать, но не смела уйти.
* * *
На следующий день Андрей не спешил к Ахмету, полагая, что тот появится сам. Но раньше, в полдень, появился Беккер.
Он был бледен, веки распухли от слез, одет он был в поношенный гимназический мундир, который был ему тесен.
Снова набежали сизые облака, грозили снегом. Коля долго вытирал ноги в прихожей, он говорил тихо и вел себя приниженно, словно был князем, давшим обет мыть ноги нищим.
– Мне некуда идти, – сказал он. – А дома нет сил оставаться. Не прогонишь?
– Я поставлю самовар? – спросил Андрей.
– Нет. Я бы сейчас выпил рюмку водки.
– Прости, ты же знаешь отношение тети к спиртным напиткам.
– Знаю, знаю. – Коля вялым движением подтвердил свои слова.
Они прошли в комнату к Андрею. Коля закурил.