— Первым делом, прямо с утра, я повидаюсь с леди Маргаритой, поведаю ей о ваших страхах и попрошу направить в Тауэр надежных людей, которые постараются раздобыть более достоверные сведения о ваших мальчиках. Если они живы, мы непременно подберем им достойную охрану и обеспечим безопасность.
— По крайней мере, хоть Ричард в безопасности, — как бы невзначай обронила я.
— В большей безопасности, чем его брат?
Я улыбнулась, как улыбается женщина, владеющая какой-то тайной.
— Ах, доктор! Предположим, у вас есть два редких сокровища, но вы боитесь воров — разве вы положите обе драгоценности в одну шкатулку?
— Так Ричарда в Тауэре нет?! — уточнил доктор еле слышно, но с невероятным напряжением, не сводя с меня своих голубых глаз.
Я приложила палец к губам.
— Тише…
— Но ведь оба мальчика были убиты в постели…
Были ли? Неужели? Почему ты так в этом уверен, Льюис? Я очень старалась, чтобы лицо мое оставалось неподвижным и холодным как мрамор, и доктор наконец отвернулся от меня, потом расшаркался и направился к двери.
— Передайте леди Маргарите, что я умоляю ее направить в Тауэр своих людей и велеть им как следует охранять моего сына, — громко произнесла я вслед. — Как если бы это был ее родной сын.
Доктор еще раз поклонился и исчез за дверью.
Когда дети проснулись, я сообщила им, что больна и останусь в постели. Елизавету, которая все пыталась ко мне проникнуть, я остановила в дверях, объяснив, что мне нужно поспать. Спать мне вовсе не хотелось, я собиралась разобраться в том, что происходит. Стиснув голову руками, я босиком ступала по комнате, чтобы дети не услышали моих шагов, но тщетно напрягала свой ум, пытаясь хоть что-то понять. Я чувствовала себя совершенно одинокой в этом мире умелых интриганов. Герцог Бекингем и леди Маргарита действовали или сообща, или, по крайней мере, каждый в своих интересах. Но делали вид, что служат мне и являются моими союзниками; впрочем, возможно, они и впрямь были мне верны и я ошибалась, не доверяя им. Мысль моя явно ходила по кругу. Я даже подергала себя за волосы на висках, стараясь причинить боль, словно это могло заставить меня лучше соображать.
Да, я желала зла Ричарду, я наложила заклятие на этого тирана, однако сейчас с его гибелью можно было и подождать. Это он заключил моего мальчика в тюрьму, но вовсе не он распространял слухи о смерти принцев. Он продолжал насильно держать детей в Тауэре, противясь моей и их воле, но не он старался подготовить народ к тому, что принцев уже нет на свете. Да, он захватил трон путем лжи и обмана, отдал титул принца Уэльского своему сыну, но для этого ему вовсе не нужно было убивать моих мальчиков. Он и так поступал по-своему, он и так уже стал победителем и получил все, что хотел, не запятнав свои руки кровью детей, так что сейчас ему тем более ни к чему было убивать Эдуарда. Английский трон Ричард уже занял, теперь ему ничто не угрожало, Тайный совет одобрил его восшествие на престол, парламент тоже, и он в качестве полноправного короля отправился осматривать свои владения, и вся страна радостно его приветствовала. Наверное, Ричард знал, что где-то готовился мятеж — и это моих рук дело, — но не сомневался, что Хауарду удалось этот мятеж подавить. Ричард был уверен, что восставшие теперь никакой опасности не представляют. Значит, ему нужно одно: держать моих сыновей в заключении и добиться от меня признания своего поражения, чего так настойчиво требует от меня и Елизавета.
Оказывается, еще и герцог Бекингем имеет определенные претензии на трон — в том случае, если не станет Ричарда, его сына и, разумеется, моих сыновей. Правда, пока мои сыновья живы, претензиям Бекингема грош цена. Но если этот слабенький детеныш, сынок Ричарда, умрет, сам Ричард падет в бою, а Бекингем во главе победоносного мятежа ворвется в Лондон, тогда именно у него, Бекингема, будут все основания получить корону. Тогда никто не станет отрицать, что именно он является следующим наследником престола — особенно если все узнают, что оба мои сына мертвы. Тогда Бекингем поступит так же, как поступил когда-то и мой муж Эдуард, предъявив свои права на трон и прекрасно осознавая, что в Тауэре находится его соперник, обладающий точно такими же правами. И мой Эдуард и его два брата, войдя в Лондон во главе победоносной армии, сразу направились в лондонский Тауэр, где пребывал в заключении настоящий король, и убили его, хотя у несчастного Генриха сил было не больше, чем у невинного младенца. Значит, рассуждала я, герцог Бекингем рассчитывает, что, победив Ричарда и ступив в Лондон, он тоже сразу двинется в Тауэр, объявив всем, что прежде всего намерен выяснить правду о моих сыновьях. Затем последует пауза, достаточно долгая, чтобы люди успели вспомнить слухи о гибели мальчиков и начали опасаться, что эти слухи оправдаются. Затем Бекингем покинет Тауэр и с трагической миной на лице заявит, что мои сыновья обнаружены мертвыми — похороненными во дворе под булыжником, или спрятанными в шкафу, или зверски убитыми в постели самим Ричардом, их дядей-злодеем. Тем самым Бекингем полностью подтвердит справедливость тех сплетен, которые сам же и распускал. Ему останется лишь добавить, что, поскольку принцы погибли, английский трон придется занять ему, и к этому времени не останется в живых никого, кто смог бы оспорить его права.
К тому же Бекингем является констеблем Англии. [34] У него уже и сейчас имеются в распоряжении ключи от Тауэра.
Прикусив палец, я остановилась у окна. Довольно о Бекингеме. Теперь следует обратить внимание на своих «закадычных друзей» — леди Маргариту Стэнли и ее сына Генриха Тюдора. Они наследники дома Ланкастеров, и леди Маргариту вполне могла посетить мысль, что Англии пора снова повернуться лицом к этой династии. Сейчас ей приходится быть союзницей Бекингема и моих сторонников; Генрих Тюдор слишком молод и не сможет собрать достаточно сильную армию из иностранных наемников и самостоятельно победить Ричарда. Он почти всю жизнь прожил в ссылке, и сейчас появилась прекрасная возможность вновь вернуться в Англию, причем вернуться королем. Вряд ли Маргарита настолько глупа, что не понимает: не стоит идти на такой риск, как открытое противодействие Ричарду, ради чего-то меньшего, чем английский трон. Ее супруг с самого начала был на стороне Ричарда, и теперь они заняли у него при дворе весьма высокое положение. Собственно, леди Маргарита уже вела переговоры с Ричардом относительно возможности даровать ее сыну прощение и позволить ему благополучно поселиться в Англии. И уже получила разрешение передать сыну свои земельные владения в качестве наследства. Так неужели она готова все это поставить под удар ради сомнительного удовольствия посадить на трон моего сына и заставить меня быть ей обязанной? Да с какой стати?! С какой стати ей идти на подобный риск? Скорее уж она станет действовать как раз в интересах своего сына, защищая его претензии на трон. Именно поэтому она вместе с Бекингемом и приучает страну к мысли о гибели моих сыновей и о том, что это дело рук Ричарда.