— А я боялась приближаться к чужим медведям, — поежилась Каллик. — Помнишь, мама говорила, что в голодную пору большие медведи могут съесть медвежонка?
— Ну, меня-то не съели! — хвастливо воскликнул Таккик. — Я обычно крался за ними тайком, стараясь, чтобы они даже запаха моего не учуяли. А иногда, когда большие медведи дрались из-за дичи, я выбегал и воровал ее!
— А я по пути повстречала медведя по имени Пурнак, и он показал мне берег моря, где медведи ждут прихода льда…
— Я тоже был там! — перебил ее Таккик. — Я искал тебя, но не нашел.
— Я тоже тебя искала, — вздохнула Каллик. Подумать только, она была совсем рядом с братом и даже не догадывалась об этом! Неужели духи нарочно вели их к берегам Медвежьего озера, не давая встретиться раньше? — Там было столько медведей! Ты видел старого медведя со сломанными когтями?
— Еще бы, дурака видать издалека, — фыркнул Таккик. — Стоял и звал духов — так они его и послушались!
Острый коготь вонзился в сердце Каллик. Ей было жалко старого медведя и неприятно, что Таккик с таким презрением говорит о нем.
— Я видела, как он напал на огнезверя, — тихо сказала она. — Это был храбрый поступок.
Таккик поскреб задней лапой за ухом.
— Храбрый, конечно, да только глупый. Говорю же, этот старик совсем выжил из ума. Готов спорить на целого тюленя, что мягколапые ни за что не приблизились бы к медведям, если бы не были уверены в своей безопасности!
— Наверное, — нехотя согласилась Каллик. — И все-таки это было так странно — полный огнезверь мягколапых, и все смотрят на нас.
— Ага, точно. Между прочим, огнезвери тоже глупые. Совсем не умеют прятаться и маскировать свои следы. Однажды мы пошли по следу одного огнезверя, и он привел нас прямо в берлогу своих мягколапых!
— Мы? — переспросила Каллик.
— Салик и остальные мои друзья, — ответил Таккик и обернулся к своим дружкам, продолжавшим кататься в грязи. — Салик отличный медведь. Он умный и сильный, хорошо быть его другом. Уж он-то никогда не позволит нам голодать!
«Даже если для этого придется воровать у других медведей?»
— Я однажды тоже зашла в берлогу мягколапых, — начала Каллик, чтобы сменить тему. — И вот там…
Она хотела рассказать Таккику про мягколапых с огненными палками, и о том, как они пытались отнести их с Нанук на лед. Интересно, поверит ли он, когда услышит, что она летела в небе под брюхом у металлической птицы? Ах, сколько же всего ей нужно ему рассказать! Каллик хотела поскорее поведать Таккику обо всех своих приключениях, чтобы он знал, как тяжело и страшно ей было, и как она сумела выжить и добраться сюда. «Только про песца я ему не стану рассказывать. Если он считает, что можно воровать у других медведей, то никогда не поймет моей дружбы с песцом».
Но тут со стороны лужи раздался ленивый голос Салика:
— Эй, Таккик, ты идешь? Или ты собрался целый день торчать тут?
Таккик мгновенно вскочил с земли.
— Бегу!
— Нет, не уходи! — взмолилась Каллик. — Таккик, останься! Вспомни, как хорошо нам было на льду, как мы играли, как помогали друг другу. Помнишь, как Ниса учила нас плавать, и ты пообещал, что будешь всегда защищать меня в море?
Таккик долго молча смотрел на нее, а потом медленно покачал головой.
— Это было давно, — сказал он. — Теперь все изменилось. Льда больше нет, и медведи должны выживать, как умеют.
Трое медведей уже вылезли из лужи и шли навстречу Таккику. Впереди шагал Салик. Приблизившись к Каллик, он смерил ее злым взглядом, и Каллик поморщилась от исходящего от него запаха грязи.
— Не смей больше ходить за нами, — прорычал Салик и добавил, глядя на Таккика: — Мне все равно, сестра она тебе или еще кто, но если она пойдет за нами, я с нее шкуру спущу.
— Он слов на ветер не бросает, — сказал сестре Таккик.
«И ты ему позволишь?» — беззвучно ахнула она.
— Возвращайся к остальным медведям, — продолжал Таккик. — И больше не бегай за мной, поняла?
Каллик молча кивнула. С угрожающим рычанием Салик отвернулся и повел свою компанию к темнеющим вдали деревьям, где жили черные медведи. Каллик видела, как четверка грязных медведей перебежала через пустошь, нырнула в заросли и скрылась среди листвы. Подождав еще немного, она встала и пошла следом, прячась за каждую кочку и каждый чахлый куст.
«Не указывай, что мне делать, Таккик! Я хочу знать, что ты затеял».
Добравшись до рощи, Каллик остановилась, прислушиваясь к шелесту листвы над головой. Осторожно ступая, она зашагала по непривычной земле, усыпанной скользкими сосновыми иголками, робко озираясь по сторонам. Таккика и его друзей нигде не было видно, хотя Каллик чувствовала в воздухе их запах.
Вскоре Каллик услышала чьи-то шаги с другой стороны кустов. Радуясь тому, что здесь нет колючек, она начала торопливо продираться сквозь заросли и неожиданно очутилась на краю небольшой полянки. Несколько медведей бродили по траве, переходя от кустика к кустику, чтобы оборвать с ветки ягоды или набрать полную пасть листьев. Все они были взрослыми, но маленькими, как медвежата.
И при этом совершенно черными!
— Просыпайся, скорее! — раздался над самым ухом Лусы взволнованный голосок, а потом чья-то лапа с силой ткнула ее в ребра. — Луса, вставай!
Заворчав, она открыла затуманенные сном глаза и увидела над собой перепуганную морду Мики.
— Что случилось?
— Как что? Самый Долгий День начался! Нужно успеть на церемонию!
Луса зевнула и потерла лапой глаза.
— Ой, уже? Иду, иду.
Спустившись с дерева, она вместе с Мики побежала на берег озера. Вскоре они очутились в толпе медведей, спешивших из леса на узкую полоску песка, где накануне была возведена целая изгородь из веток с листьями и ягодами. Медведи выстроились цепью вдоль веток и замерли в почтительном молчании. Какой-то медвежонок, стоявший рядом с Лусой, громко пискнул от восторга, но мать свирепо шикнула на него, и он замолчал.
Постепенно серое небо стало розоветь, а затем ослепительное золотое сияние разлилось над горизонтом, предвещая скорый восход светила.
Дувший с озера ветер приглаживал шерсть Лусы, шелестел, шептал и гудел в листве. Серые гребни волн вздымались на поверхности озера, и Луса невольно вспомнила о медведе, который плыл вчера к острову. Интересно, удалось ли ему благополучно добраться до твердой земли?
— Смотри, это Хаши, — шепнул Мики. — Самый старый медведь!
Упитанный приземистый медведь с трудом вскарабкался на лежавший у самого озера камень, у подножия которого были горкой сложены листья и ягоды. Старый Хаши повернулся мордой в сторону горизонта, где уже показался ослепительный краешек восходящего солнца. Внезапно ветер стих, и хотя волны по-прежнему бороздили гладь озера, в лесу за спинами медведей воцарилась мертвая тишина.