– Завал держит, – произнес Такаси.
– Гюнтера нет, – сказал утвердительно Круминьш.
– Нет. Много народу поднялось?
– Много. Но никто не знает, сколько осталось.
– А как дела у Крони?
– Он поднялся только на один уровень. А там и своих беженцев много. Дальше снова камни. Станчо пытается добраться до них.
Такаси в последний раз оглянулся на завал. Поток увеличивался на глазах.
– Времени осталось немного, – сказал Такаси. Он думал, что сказал это про себя, но Круминьш слышал.
– Уходи же оттуда! – крикнул он.
Такаси повернул обратно. Поток толкал сзади и норовил свалить с ног. Приходилось бежать, высоко поднимая ноги.
Такаси отыскал лестницу на уровень выше и выбрался в город. Этот ярус был почти пуст. На улицах у домиков, лишь фасады которых выдавались из скал, стояли светильники. Какие-то темные фигуры метнулись в тень при виде Такаси, волоча мешки, – оказалось, что даже в такие моменты находится место и время для грабителей.
Такаси представлял себе расположение улиц и знал, где находится та лестница, которую он недавно расчищал… Туда он и шел.
Шел и слушал голоса в динамике.
Голос Геры:
– Уважаемые сограждане. Есть места в служебном лифте третьей секции. Те, кто находится вблизи этого яруса, могут пройти к нему…
Голос Круминьша:
– Крони, иди к большому лифту. Туда прорывается Станчо.
Голос Крони:
– На улице, которой мы идем, появилась вода.
Голос Макса, который взял у Круминьша запасной передатчик:
– Вилис, надвигается дождь. Есть запасные тенты?
Голос Круминьша:
– Если они промокнут, это не худшее, что может случиться. Важнее их сейчас накормить.
Голос Аниты:
– Вилис, ты не понимаешь, что уже половина их простужена. Они не приспособлены к свежему воздуху.
Неожиданно перед Такаси упала стена воды. Как занавес. Брызги разлетелись во все стороны. Стена была тонкой – сквозь нее дальше по улице мерцали огоньки светильников.
Такаси поспешил к лестнице, догнал испуганную группу беженцев, которая, если бы Такаси не увидел их, промахнулась мимо поворота и вскоре оказалась в тупике. И Такаси представил, как сотни людей в ужасе мечутся по улицам и туннелям.
В этот момент земля вновь содрогнулась. Прорвало завал Гюнтера.
Такаси успел привести группу беженцев к лестнице и шел сзади. Они успевали. Вначале вода по лифтовым шахтам и вентиляционным люкам рухнула вниз, к теплостанции. И, заполнив уровень теплостанции и шахт, она начала подниматься. Скоро она достигнет туннеля, ведущего к Огненной Бездне.
Такаси казалось, что лестницы между ярусами бесконечны. Все время приходилось останавливаться, толкать, тащить отстающих. Приближение очередного уровня можно было угадать по звуку репродукторов. Хриплый голос Геры, прерываемый тяжелым кашлем, звучал как пульс в умирающем теле.
По другой лестнице на несколько уровней ниже поднимался Крони. Толпа, окружавшая его, была в несколько раз больше и двигалась куда медленнее, чем группа Такаси. И у нее почти не было шансов выбраться наверх, хотя понимал это лишь сам Крони и те, кто следил за продвижением людей сверху. И помочь им было нельзя: Станчо вынужден был трижды возвращаться, потому что на каждой площадке еще были люди, и эти люди не менее других заслуживали спасения.
Такаси вывел очередную партию беженцев на верхний ярус, откуда уже обжитой, наполненный запахами и звуками туннель вел к выходу.
Он остановился, прислушиваясь к звукам умирающего города…
Голос Аниты:
– Вилке, я вынуждена укладывать людей на землю.
Голос Макса:
– Где Станчо?
Голос Круминьша:
– Станчо пошел вниз. И я не слышал его уже минут пять.
Молчание. Все ждут, не возникнет ли голос Станчо. Но вот он отозвался:
– Я поднимаюсь.
Голос Геры:
– Пожалуйста, спешите. Времени осталось мало…
Такаси представил себе тонущий корабль и радиста, который не уходит из рубки, хотя на полу уже бурлит вода.
Голос Круминьша:
– Ты почему задерживаешься, Крони?
Голос Крони:
– Тут больные. И старухи. Я их подгоняю, но мы отстали.
Внимание Такаси было отвлечено странным зрелищем. В отверстии туннеля показались два полуобнаженных человека с факелами в руках. За ними, подождав, пока факелоносцы замрут по обе стороны выхода, выплыл мелкими шажками бритый старец в длинном одеянии, расшитом языками пламени. Он нес, прижав к груди, массивную шкатулку. За ним шествовали еще три или четыре старика – эти были нагружены солиднее. Один сгибался под тяжестью позолоченной статуи в метр высотой, другой волочил мешок с какими-то угловатыми предметами – мешок подпрыгивал по полу, в нем позвякивало. Такаси сделал было несколько шагов, чтобы помочь старикам, но, заметив это, первый старик жестом остановил его. Факелоносцы возобновили движение вперед. Здесь, в вечереющем, влажном воздухе, нужды в факелах не было, и огонь их сразу стал тусклым и незначительным. Налетевший ветерок принялся рвать пламя. В глубине туннеля видны были лица следующей партии людей, но никто не двигался – они ждали, пока старики пройдут вперед. Жрецы, понял Такаси.
– Я иду вниз, – сказал Такаси. – Надо вывести Геру Спел.
– Такаси… – это был голос Круминьша.
Такаси понял, что Круминьш хотел остановить его. И не посмел.
Земля чуть дрогнула под ногами. Там, в глубине, в темноте, земля старается приспособиться, упрочиться, заполнить пустоты… Жрецы вдруг побежали дальше от входа. Такаси проводил их взглядом и бросился вниз. Туда, где возникал, все слабее и реже, голос Геры Спел.
Дорога была знакома, лестница почти пуста. Лишь изредка встречались отставшие люди, прижимались к стене, услышав топот башмаков Такаси. Он представил себе, сколько ярусов подземелья отделяет его от Крони, подгоняющего стариков и больных в самом хвосте процессии, муравьев, заблудившихся в горе.
Такаси выбежал на Главный ярус. Вода медленно текла, неся сор, она казалась черной и густой под лучом фонаря, лениво закручивалась водоворотами над люками и с занудным звуком всасывалась в щели.
Никто не встретился Такаси на этом ярусе. Навстречу плыла крыса. Белое слепое существо размером с кошку, безглазое, с длинной острой мордой. Такаси шагнул в сторону, чтобы не столкнуться с ней.
В Совете директоров горел свет. Еще работал автономный блок.
Зал заседаний был очень длинным, и стол казался низким – его ножки наполовину ушли в воду. В воде плавал труп толстого человека.