— Перестаньте хныкать, дедуля, стыдно… Я и забыл, господа, — мы должны поблагодарить мистера Роллинга за любезно предоставленное нам новейшее и пока ещё секретнейшее изобретение: газ, под названием «Чёрный крест». Посредством его наши пилоты опрокинули в воду четыре гидроплана и вывели из строя флагманский корабль…
— Нет, я не предоставлял вам любезно «Чёрный крест», мистер Гарин! — хрипло крикнул Роллинг. — Под дулом револьвера вы у меня вырвали приказание послать на остров баллоны с «Чёрным крестом».
Он задохнулся и, шатаясь, вышел. Гарин стал развивать план защиты острова. Нападения эскадры нужно было ожидать на третьи сутки.
105
«Аризона» подняла пиратский флаг.
Это совсем не означало, что на ней взвилось чёрное с черепом и берцовыми костями романтическое знамя морских разбойников. Теперь разве только на бутылочках с сулемой изображались подобные ужасы.
Флага, собственно, на «Аризоне» не было поднято никакого. Две решётчатые башни с гиперболоидами слишком отличали её профиль от всех судов на свете. Командовал судном Янсен, подчинённый мадам Ламоль.
Великолепное помещение Зои — спальня, ванная, туалетная, салон — заперто было на ключ. Зоя помещалась наверху, в капитанской рубке, вместе с Янсеном. Прежняя роскошь — синие шёлковые тенты, ковры, подушки, кресла — всё было убрано. Команда, взятая ещё в Марселе, была вооружена кольтами и короткими винтовками. Команде объявлена цель выхода в море и призы с каждого захваченного судна.
Всё свободное помещение на яхте было заполнено бидонами с бензином и пресной водой. При боковом ветре, под всеми парусами, с полной нагрузкой изумительных моторов рольс-ройс, «Аризона» летела, как альбатрос, — с гребня на гребень по взволнованному океану.
106
— Ветер подходит к семи баллам, капитан.
— Убрать марселя.
— Есть, капитан.
— Сменять каждый час вахты. Дозорного в бочку на грот.
— Есть, капитан.
— Будут замечены огни, — немедленно будить меня.
Янсен прищурился на непроглядную пустыню океана.
Луна ещё не всходила. Звёзды были затянуты пеленой. За все эти пять суток пути на северо-запад у него не проходило ощущение восторженной лёгкой дрожи во всём теле. Что ж — пиратством жили прадеды. Он кивком простился с помощником и вошёл в каюту.
Когда он вошёл, мускулы его тела испытали знакомое сотрясение, обессиливающую отраву. Он неподвижно стоял под матовым полушарием потолочной лампы. Низкая комфортабельная, отделанная кожей и лакированным деревом капитанская каюта — строгое жилище одинокого моряка — была насыщена присутствием молодой женщины.
Прежде всего здесь пахло духами. Тысяча дьяволов… Предводительница пиратов душилась так, что у мёртвого бы заходила селезёнка. На спинку стула небрежно кинула фланелевую юбку и золотистый свитер. На пол, прямо на коврик, сброшены чулки вместе с подвязками, — один чулок как будто ещё хранил форму ноги.
Мадам Ламоль спала на его койке. (Янсен все эти пять дней, не раздеваясь, ложился на кожаный диванчик.) Она лежала на боку. Губы её были приоткрыты. Лицо, осмуглённое морским ветром, казалось спокойным, невинным. Голая рука закинута за голову. Пиратка!
Тяжёлым испытанием было для Янсена это воинственное решение мадам Ламоль поселиться вместе с ним в капитанской каюте. С боевой точки зрения — правильно. Шли на разбой, быть может, — на смерть. Во всяком случае, если бы их поймали, обоих повесили бы рядом на мачте. Это его не смущало, это его даже вдохновляло. Он был подданным мадам Ламоль, королевы Золотого острова. Он любил её.
Сколько там ни объясняй, любовь — тёмная история. Янсен видывал и девчонок из портовых кабаков и великолепных леди на пароходах, от скуки и любопытства падавших в его морские объятия. Иных он забыл, как пустую страницу пустой книжонки, иных приятно было вспоминать в часы спокойной вахты, похаживая на мостике под тёплыми звёздами.
Так и в Неаполе, когда Янсен дожидался в курительной звонка мадам Ламоль, было ещё что-то похожее на его прежние похождения. Но то, что должно было случиться тогда — после ужина и танцев, не случилось. Прошло полгода, и Янсену теперь дико было даже вспоминать, — неужели вот этой рукой он когда-то в здравой памяти держал спину танцующей мадам Ламоль? Неужели какие-то несколько минут, половина выкуренной папиросы, отделяли его от немыслимого счастья? Теперь, услышав с другого конца яхты её голос, он медленно вздрагивал, точно в нём разражалась тихая гроза. Когда он видел на палубе в плетёном кресле королеву Золотого острова, с глазами, блуждающими по краю неба и воды, у него где-то — за границами разумного — всё пело и тосковало от преданности, от влюблённости.
Может быть, причиной всему были викинги, морские разбойники, предки Янсена, — те, которые плавали далеко от родной земли по морям в красных ладьях с поднятой кормой и носом в виде петушиного гребня, с повешенными по бортам щитами, с прямым парусом на ясеневой мачте. У такой мачты Янсен-пращур и пел о синих волнах, о грозовых тучах, о светловолосой деве, о той далёкой, что ждёт у берега моря и глядит вдаль, — проходят годы, и глаза её, как синее море, как грозовые тучи. Вот из какой давности налетала мечтательность на бедного Янсена.
Стоя в каюте, пахнущей кожей и духами, он с отчаянием и восторгом глядел на милое лицо, на свою любовь. Он боялся, что она проснётся. Неслышно подошёл к дивану, лёг. Закрыл глаза. Шумели волны за бортом. Шумел океан. Пращур пел давнюю песню о прекрасной деве. Янсен закинул руки за голову, и сон и счастье прикрыли его.
107
— Капитан!.. (Стук в дверь.) Капитан!
— Янсен! — встревоженный голос мадам Ламоль иглой прошёл через мозг. Капитан Янсен вскочил, — вынырнул с одичавшими глазами из сновидений. Мадам Ламоль торопливо натягивала чулки. Рубашка её спустилась, оголив плечо.
— Тревога, — сказала мадам Ламоль, — а вы спите…
В дверь опять стукнули, и — голос помощника:
— Капитан, огни с левого борта.
Янсен растворил дверь. Сырой ветер рванулся ему в лёгкие. Он закашлялся, вышел на мостик. Ночь была непроглядная. С левого борта, вдали, над волнами покачивались два огня.
Не сводя глаз с огней, Янсен пошарил на груди свисток. Свистнул. Ответили боцмана. Янсен скомандовал отчётливо:
— Аврал! Свистать всех наверх! Убрать паруса!
Раздались свистки, крики команды. С бака, с юта повысыпали матросы. Они, как кошки, полезли на мачты, закачались на реях. Заскрипели блоки. Задрав голову, боцман проклял всё святое, что есть на свете. Паруса упали. Янсен командовал:
— Право руля! Вперёд — полный! Гаси огни!
Идя теперь на одних моторах, «Аризона» сделала крутой поворот. С правого борта взвился гребень волны и покатился по палубе. Огни погасли. В полной темноте корпус яхты задрожал, развивая предельную скорость.