— Ничего странного, — улыбнулся Тимур, — обычная фамилия. Я из Баку. Хотя вы слышали мою фамилию и имя еще в детстве, но не обращали внимания.
— В каком смысле? Мы разве знакомы? Вы жили в Вильнюсе?
— Нет. Конечно, нет. Просто мы с вами примерно одного возраста, а значит, вы росли уже в Советском Союзе. Мне сказали, что вы родились в Вильнюсе.
— Верно. И где я должен был слышать ваше имя?
— В книге, — улыбнулся Караев, — была такая хорошая книга «Тимур и его команда» Аркадия Гайдара. Там был герой-пионер. Теперь вспомнили?
— Конечно, вспомнил. Я читал эту книгу. И фильм хорошо помню. Старый черно-белый фильм.
— Как звали героя книги?
— Тимур. Теперь я понял. Вас назвали в его честь. А при чем тут ваша фамилия?
— Вы невнимательно читали. Фамилия Тимура в книге была Караев. Я с ним полный тезка. Тимур Караев. Хотя имя и фамилия не русские, а скорее азербайджанские.
— Не помню, — честно признался Минкявичус, — такие подробности уже не помню. А чем вы занимаетесь в Москве?
— Преподаю историю.
— В институте?
— В частном колледже, — уклонился от прямого ответа Тимур. Он понимал, что его могут спросить название института.
— Хорошо зарабатываете?
— Нормально. В Москве сейчас можно работать и зарабатывать.
— Я слышал, — кивнул Минкявичус, выпуская струю дыма, — и давно вы знакомы с Элиной?
— Достаточно давно, если решили пожениться, — он сказал только половину правды. Они действительно хотели пожениться. Но Минкявичусу не следовало знать, что знакомы они совсем недавно. Иначе он заподозрит неладное.
К ним заглянул Лучано. Улыбнулся.
— Козимо считает, что нужно сломать старый камин и построить новый. Женщины ему оппонируют. Вы не хотите принять участие в этом споре?
— Только не я, — ответил Минкявичус.
— Я плохо в этом разбираюсь, — признался Караев.
Лучано вышел из комнаты.
— Вы впервые приехали сюда? — спросил Минкявичус.
— Второй раз. Но Элина знает город так хорошо, что мне иногда кажется, что в первый.
— Красивый город, — согласился Минкявичус, — и вы надолго приехали?
— На неделю. Или на две. Пока точно не решили. Посмотрим…
— Зарплата профессора в частном коллежде позволяет вам жить в хорошем отеле Флоренции целых две недели? — уточнил Минкявичус.
— Не только зарплата, — ответил Караев, чувствуя подвох в вопросе своего собеседника, — у меня есть гонорары за выступления в других институтах, за научные статьи, книги. Одну из моих книг перевели даже на немецкий. Если хотите, я ее вам пришлю, — он блефовал по-крупному, иначе его собеседник мог его раскусить.
— Почему мне и на немецком? — в каждом вопросе был подвох.
— Элина говорила, что вы гражданин Германии. И вчера ваша супруга тоже сказала, что вы литовец и гражданин Германии.
— Верно. Но я не читаю на немецком, — Минкявичус сказал эту фразу, глядя в глаза Караева. Если бы тот дернулся или отвел глаза, все было бы ясно. Но Тимур равнодушно смотрел на своего собеседника. Он точно знал, что Минкявичус блестяще владеет немецким языком. И вместе с ним итальянским и английским. В Первом Главном Управлении КГБ СССР, где работал Минкявичус, его просто не послали бы офицером в Германию, если бы он не знал в совершенстве немецкй язык.
— Тогда я пришлю вам мою книгу на русском, — предложил Караев, — если вам будет интересно.
— Очень, — кивнул Минкявичус, — очень интересно. И вы всегда преподавали историю?
— Не только историю. Еще и обществоведение. Историю КПСС, историю СССР, историю зарубежных стран.
— Чтобы преподавать историю КПСС, нужно быть коммунистом, — остановил его усмехнувшийся Минкявичус.
Тимур замер. Затем изумленно взглянул на своего собеседника. Нужно разыграть удивление и легкое пренебрежение. Снисходительность. Но не переигрывать.
— Я начинаю думать, что вы никогда не жили в бывшем СССР. Вы уехали в Германию еще маленьким мальчиком?
— Нет. Уже взрослым человеком. А почему такой вопрос?
— В СССР все должны были вступать в партию. Иначе вы бы не сделали никакой карьеры. Не только преподаватели истории партии, но и любые руководители всех рангов. Даже руководитель конторы, вывозящей мусор. Разве вы об этом не помните? В Советском Союзе было восемнадцать с лишним милЛионов коммунистов. По-моему, более чем достаточно. И конечно, я был членом партии.
— Потом вышли? Или публично сожгли свой партбилет?
Он не должен играть в поддавки.
— Не сжег и не вышел, — ответил Караев, — вы меня спутали с известным театральным режиссером, который сжег свой партийный билет в прямом эфире. Ему казалось, что так будет эффектно. Партийный билет у меня до сих пор дома, но в партии я более не состою.
— По-крайней мере честно, — кивнул Минкявичус.
— А зачем лгать. И потом отказ от своего прошлого — это всегда некая трагедия. Словно стираешь часть своей жизни ластиком. Кому это нужно? Глупо и обидно.
Минкявичус бросил на землю окурок и раздавил его. Взглянул на Караева.
— Вы правы. Так глупо забывать о своей прошлой жизни. У вас есть дети? Вы были женаты?
— Да, у меня сын. Мы развелись давно с его матерью. Он примерно такого же возраста, как и сын Элины.
— Значит, когда вы соединитесь, у вас будет двое мальчиков, — криво усмехнулся Минкявичус, — большая семья, господин Караев.
— Сначала нам нужно пожениться.
— Она уже развелась?
— Пока нет. Но находится в стадии оформления.
— Прекрасно. Остается только вам позавидовать.
Он нарочно задает мне такие вопросы, подумал Тимур. Ведь все это можно легко проверить. Спросить у Элины, действительно ли она собирается разводиться, знает ли она о его сыне и первой жене. У Минкявичуса, очевидно, еще остались некие старые представления о его бывших коллегах, которые должны быть морально выдержанными и нравственно устойчивыми. А может, он просто проверял степень готовности своего собеседника к ответам. Или степень его искренности. В любом случае нужно быть готовым к любым каверзным вопросам этого господина.
— Вы бывали в Германии? — спросил Минкявичус.
— По туристической путевке, — усмехнулся Караев, — еще в советское время. Кажется, по линии комсомольской организации.
— Вы просто человек из прошлого, — заметил Минкявичус, — ездили по комсомольским путевкам в братские социалистические страны, были коммунистом и преподавали историю КПСС. У вас, наверное, был значок ударника социалистического труда.