Казалось, ему бы давно пора привыкнуть, но всякий раз при встрече с отцом он испытывал невероятный шок. Он говорил себе, что настанет время и ему будет безразлично, что этот человек – его отец, но...
Каждый раз он чувствовал одно и то же.
А лорд Сент-Клер по-настоящему даже не был ему отцом. Сотни раз Гарет убеждал себя, что это не имеет значения. Они не были родными по крови, и барон был для него таким же посторонним, как любой человеке улицы. Гарету не требовалось его одобрение, он уже давно с этим смирился. Зачем ему похвала человека, которого он даже не уважал? Здесь было нечто другое, что очень трудно поддавалось определению. Как только он встречал барона, у него сразу возникало желание, чтобы его присутствие было замечено и прочувствовано. Ему надо было все время докучать ему, потому что этот человек вызывал у него беспокойство.
Эти чувства обуревали его каждый раз, когда он видел барона. Или когда им волей-неволей приходилось разговаривать. И Гарет понимал, что надо прервать общение до того, как он сделает что-нибудь такое, о чем потом может пожалеть.
И жалел он всегда. Гарет клялся себе, что это в последний раз, что ему надо взрослеть, умнеть, но это повторялось снова и снова. Как только он видел отца, ему вновь было пятнадцать лет – он глупо улыбался и вел себя отвратительно.
Но на этот раз он попытается сохранить самообладание. Господи, он же в Бриджертон-Хаусе, и самое малое, что он может сделать, – это избежать скандала.
– Прости, пожалуйста, – сказал он, стараясь обойти барона.
Но лорд Сент-Клер сделал шаг в сторону, так что они стукнулись плечами.
– Знаешь, она не хочет тебя, – хихикнул лорд.
– О чем это ты? – Гарет был само спокойствие.
– Эта крошка Бриджертон. Я видел, как ты бежал за ней, высунув язык.
Гарет на минуту остолбенел. Он даже не знал, что его отец был на балу. Это его немного обеспокоило. А собственно, почему? Он должен был ликовать: наконец-то он смог расслабиться и ему не надо было ожидать язвительных замечаний лорда Сент-Клера. Вместо этого он почувствовал себя обманутым, словно барон прятался от него. Но скорее всего он за ним шпионил.
– Нечего сказать? – съязвил барон.
Гарет лишь приподнял бровь и посмотрел внутрь туалетной комнаты.
– Если только ты не желаешь, чтобы я прицелился оттуда.
Барон все понял и ответил с отвращением:
– С тебя станется.
– Я тоже так думаю. – Хотя до этого момента ему это даже в голову не приходило. Но стоило нахамить, хотя бы ради того, чтобы увидеть, как от гнева вздуются вены на шее отца.
– Ты отвратителен.
– Ты меня таким воспитал.
Это был откровенный вызов. Видно было, как барон закипает.
– Не потому, что я этого хотел. И уж конечно, я никогда не задумывался над тем, что мне когда-либо придется передать тебе свой титул.
Гарет промолчал. Он мог говорить что угодно, чтобы разозлить отца, но он никогда не станет шутить по поводу его смерти. Никогда!
– Джордж, наверное, переворачивается в гробу, – тихо сказал лорд Сент-Клер.
И тут Гарета прорвало. Только минуту назад он стоял посередине комнаты с бессильно опущенными руками, а в следующую – уже прижимал отца к стене, одной рукой схватив его за горло.
– Он был моим братом, – тихо сказал Гарет.
– Он был моим сыном, – брызгая слюной, прошипел барон.
Гарет почувствовал, что ему стало трудно дышать.
– Он был моим братом, – повторил он, изо всех сил стараясь говорить спокойно, но ему явно не хватало воздуха. – У нас с ним была одна мать. И я любил его.
Он вдруг со страшной силой ощутил потерю. Гарет горевал по брату с того самого дня, как тот умер, но сейчас вдруг почувствовал такую пустоту, которую не знал, как заполнить.
Он остался один. У него была только бабушка – единственный человек, о котором Гарет мог честно сказать, что он его любит. И что она отвечает ему такой же любовью.
Раньше он этого не понимал, а может, и не хотел понимать. Но сейчас, стоя лицом к лицу с человеком, которого он прежде называл отцом, и даже зная, что на самом деле он ему не отец, он вдруг понял, как одинок.
Гарет вдруг стал противен сам себе. Он резко оттолкнул барона, наблюдая за тем, как тот ловит ртом воздух. Сам он тоже дышал прерывисто.
Надо уходить. Куда угодно, только не оставаться здесь.
– Ты никогда ее не получишь, слышишь? – услышал он насмешливый голос отца.
Слова барона заставили его остановиться.
– Я имею в виду мисс Бриджертон, – пояснил барон.
– Мне не нужна мисс Бриджертон. Барон гнусно ухмыльнулся:
– Еще как нужна! У нее есть все, чего нет у тебя. Все, на что ты когда-либо мог надеяться.
Гарет заставил себя расслабиться, или по крайней мере сделать вид, что ему все равно.
– Не забывай, – сказал он с нахальной улыбкой, которую, он знал, отец ненавидит, – она женщина.
Эта слабая попытка пошутить лишь раззадорила барона.
– Она никогда не выйдет за тебя замуж.
– Я что-то не припоминаю, чтобы делал ей предложение.
– Ха! Да ты всю неделю от нее не отходишь. Все об этом только и говорят.
Гарет знал, что его необычное внимание к приличной молодой леди многих заставило судачить, но он также знал, что его отец намекал отнюдь не на эти сплетни. Все же ему доставило какое-то болезненное удовольствие узнать, что его отец так же озабочен его поведением, как и все остальные.
– Мисс Бриджертон – близкая подруга моей бабушки. – Гарету понравилось, как дернулись губы отца при упоминании имени леди Данбери. Они всегда ненавидели друг друга, а если им приходилось разговаривать, последнее слово всегда было за графиней. Она была женой графа, а лорд Сент-Клер всего-навсего бароном, и бабушка никогда не упускала случая напомнить ему об этом.
– Конечно, она подруга графини. Я уверен, что именно поэтому она терпит твое внимание.
– Тебе придется спросить об этом мисс Бриджертон, – небрежно бросил Гарет, желая переменить тему. Он не собирался говорить отцу, что Гиацинта переводит дневник Изабеллы. Он может потребовать, чтобы ему отдали дневник, но это совершенно не входило в намерения Гарета.
И не только потому, что это означало, что в его руки попала вещь, которую желал бы заполучить барон. Гарет действительно хотел узнать, какие секреты скрывают страницы, исписанные таким изящным почерком. А может быть, там и не было никаких особых секретов, просто монотонное описание жизни дворянки, вышедшей замуж за человека, которого она не любила. Так или иначе, он собирался выяснить, о чем она пишет, поэтому он промолчал.