– Вот, пожалуйста, - пробормотала он, предлагая ему чай. - Будьте осторожны, он горячий. Я никогда не делаю теплый чай.
Нет, подумал он с улыбкой. Она никогда не сделала бы теплый чай. Кэйт не из тех людей, которые делают лишь наполовину. Эта была одна из ее черт, которая ему очень нравилась в ней.
– Милорд? - позвала она его вежливо, перемещая чай на несколько дюймов в его сторону.
Энтони взял блюдце, коснувшись своими затянутыми в перчатки ладонями обнаженных рук Кэйт.
Он смотрел ей в лицо, и заметил слабый розовый румянец, в который окрасились ее щеки после касания их рук.
По каким- то непонятным причинам ему очень понравился ее румянец.
– Вы хотели о чем-то попросить меня, милорд? - спросила она, как только ее рука стала благополучно далеко от его руки, сжимая ручку собственной чашки.
– Меня зовут Энтони, если вы не помните, а поскольку я вижу, что вы вспоминаете, могу ли я навестить свою невесту просто для того, чтобы насладиться ее обществом.
Она бросила на него проницательный взгляд.
– Конечно, вы можете. Но я не думаю, что вы пришли сюда для этого.
Он приподнял бровь в ответ на ее дерзость.
– Как ни странно, вы правы.
Она что- то пробормотала. Он не уверен был в том, что точно ее расслышал, но ему показалось, что это было:
– Я обычно права.
– Я думаю, нам следует обсудить наш брак, - сказал он.
– Прошу прощения?
Он откинулся на спинку стула.
– Мы с вами практичные люди. Я думаю, мы почувствуем себя более непринужденно, если будем знать, что можем ожидать друг от друга.
– К-конечно.
– Хорошо, - он положил чайную ложку на блюдце, и поставил блюдце на стол перед ним. - Я рад, что вы чувствуете то же самое.
Кэйт медленно кивнула, ничего не говоря, при этом, пристально смотря ему в лицо, пока он прокашливался.
Он выглядел так, будто готовился к выступлению в парламенте.
– У нас с вами сначала было отнюдь не благоприятное впечатление друг о друге, - сказал он, слегка нахмурившись, когда она кивнула, соглашаясь с ним. - Но я чувствую, и надеюсь, вы тоже, мы к настоящему моменту достигли некоторого взаимопонимания и дружбы.
Она снова кивнула, думая, что она может беседовать с ним молча, только периодически кивать в ответ.
– Дружба между женой и мужем предельно важна, - продолжил он, - Даже более важна, на мой взгляд, чем любовь.
На этот раз, она не кивнула.
– Наш брак будет основан на взаимной дружбе и уважении, - произнес он, - И я очень рад этому.
– Уважении, - эхом отозвалась Кэйт, главным образом потому, что он смотрел на нее с надеждой.
– Я буду стараться быть для вас хорошим мужем, - сказал он, - И если, вы будете верны мне, я буду верен вам и нашим клятвам.
– Довольно мило с вашей стороны, - пробормотала она.
Он не говорил ничего из того, что она не ожидала от него, и все же она нашла, что говорить об этом несколько излишне.
Его глаза сузились.
– Я надеюсь, вы принимаете меня всерьез, Кэйт?
– О, очень даже всерьез.
– Хорошо, - он кинул на нее забавный взгляд, и Кэйт не была уверена, поверил ли он ей.
– В ответ, - добавил он, - Я ожидаю, что вы никогда не будете вести себя в манере, способной запятнать имя моей семьи.
Кэйт напряглась.
– Я не могла и подумать об этом.
– Я знаю. Это одна из причин, по которой, я доволен этим браком. Из вас выйдет превосходная виконтесса.
Под этими словами подразумевался комплимент. Кэйт поняла это, но комплимент вышел сухой и чересчур снисходительный. Ей гораздо приятнее было от него услышать, что из нее выйдет превосходная жена для него.
– У нас будет дружба, - возвестил он, - и взаимное уважение, и куча умных детей, благодарение богу, поскольку вы - самая умная женщина из всех моих знакомых.
От этих слов Кэйт забыла про его снисходительность и улыбнулась. Но улыбка тут же сползла с ее лица, когда она услышала от него:
– Но вы не должны ожидать от меня любви. В этом браке не будет любви.
Ужасный комок застрял в горле Кэйт. Она кивнула, хотя малейшее движение шеи, причиняло сильную боль ее сердцу.
– Есть несколько вещей, которые я не смогу дать вам, - сказал Энтони, - И любовь, я боюсь, одна из них.
– Понимаю.
– Правда?
– Конечно, - она почти отрезала, - Вы не смогли бы объяснить еще проще, даже если бы написали на моей руке.
– Я никогда не планировал жениться по любви, - произнес он.
– Когда вы ухаживали за Эдвиной, вы говорили совсем по-другому.
– Когда я ухаживал за Эдвиной, - ответил он, - Я старался произвести на вас впечатление.
Ее глаза сузились.
– Вы сейчас не производите на меня ни малейшего впечатления.
Он глубоко вздохнул, и медленно выдохнул.
– Кэйт. Я приехал сюда не для того, чтобы спорить. Я просто думал, что будет гораздо лучше, если мы будем честны с друг другом перед нашей свадьбой в субботу.
– Конечно, - вздохнула она, вынуждая себя кивнуть.
Он не намеривался оскорблять ее, она не должна была так горячиться.
Она теперь знала достаточно, для того, чтобы понять, что он просто беспокоился ней.
Он знал, что никогда не полюбит её; в его интересах сразу дать понять ей это и избавить от пустых надежд.
Но, тем не менее, это ранило. Она не знала, любит ли она его, но она была уверена, что сможет полюбить его, и ужасно боялась, что после нескольких недель брака с ним, она его полюбит.
И было бы так прекрасно, если бы он смог полюбить ее в ответ.
– Хорошо, что мы понимаем друг друга, - произнес он мягко.
Кэйт продолжала кивать в ответ, как заведенная. Тело в движении имеет тенденцию оставаться в движении, и она боялась, что если остановиться, то сотворит какую-нибудь глупость, например, закричит.
Он склонился над столом и взял ее руку в свою, от неожиданности, она вздрогнула.
– Я не хочу, чтобы вы, вступая в брак, имели какие-либо заблуждения, - сказал она, - Я не думаю, что вы хотите этого.
– Конечно, нет, милорд, - ответила она.
Он нахмурился.
– Я думал, что уже говорил вам называть меня Энтони.
– Да, говорили, - сказала она, - Милорд.
Он отпустил ее руку. Кэйт наблюдала, как он положил руки на колени, и почувствовала себя странно обделенной.