Саймон кивнул и оглянулся по сторонам, мечтая удрать или провалиться на месте, но выхода не было.
— Дорогой Гастингс, — сказал старик, подойдя вплотную и похлопывая Саймона по плечу. — Давно хочу познакомиться с вами. Я Мидлторп. Ваш отец был моим хорошим другом.
Саймон поклонился, коротко и резко, почти по-военному, хотя в армии никогда не служил.
— Знаете, — продолжал Мидлторп, — отец весьма переживал ваше длительное отсутствие, это мне хороню известно… И он говорил…
Кажется, этот человек произносил еще что-то — Саймон почти не слышал, не различал слов: в нем зрел беспомощный гнев, переходящий в ярость, и сосредоточивалось это чувство, как ни странно, в полости рта, обжигая изнутри гортань и щеки, обволакивая язык. Он вновь чувствовал себя восьмилетним и боялся, даже был уверен, что если попытается сейчас заговорить, звуки будут так же унизительно-беспомощно вырываться изо рта, как в то далекое время.
Но он не хотел, не мог снова испытать прежнее унижение. Ни перед кем. В первую очередь перед самим собой. Ибо оно напоминало о страшных одиноких годах детства, о мальчике, отвергнутом единственным близким человеком — родным отцом.
Непроизвольно, он сам не понял каким образом, ему удалось исторгнуть членораздельный звук, гласный звук «О!», который пришелся кстати и заменил целую фразу. В нем было все, что нужно: вежливое удивление, приветствие, даже — можно было понять и так — просьба продолжать разговор.
Герцог Мидлторп именно так и понял.
— Ваш отец, — сказал он, — умер на моих руках.
Саймон на этот раз не ответил даже междометием. Вместо него Дафна сочувственно произнесла:
— О Боже…
— Он просил меня, — продолжал старик, — передать вам кое-какие бумаги. Письма к вам. Я храню их у себя дома.
— Сожгите их.
Слова вырвались у Саймона сами собой. Без его участия. Дафна слегка вскрикнула и схватила Мидлторпа за рукав:
— О, нет, нет! Не делайте этого. Гастингс, возможно, не хочет видеть их сейчас, в данное время… Но потом он может передумать.
Саймон смерил ее ледяным взглядом и снова повернулся к собеседнику:
— Я говорю: сожгите их.
— Я… О да…
Мидлторп явно был в растерянности. Должно быть, он знал или догадывался, что отец и сын находились не в лучших отношениях, но покойный герцог не открыл ему всей правды, а потому старик не понимал, как ему сейчас действовать. В расчете на помощь он бросил умоляющий взгляд на Дафну и произнес:
— Помимо бумаг и писем он просил передать вам кое-что на словах… Я… я мог бы это сделать, если желаете, прямо сейчас.
Говоря все это, он смотрел на Дафну, не на Саймона.
Вместо ответа тот оставил локоть своей спутницы и молча направился ко входу на веранду.
— Извините его, — обратилась Дафна к ошеломленному герцогу. — Я уверена, он не хотел вас обидеть.
Выражение лица Мидлторпа недвусмысленно говорило о том, что он придерживался противоположного мнения, и Дафна посчитала нужным добавить:
— По-видимому, имя отца у него связано с какими-то тяжелыми переживаниями.
Мидлторп кивнул, соглашаясь:
— Его отец предупреждал меня о чем-то подобном. Но я все же не думал, что это так серьезно… Однако теперь…
Дафна взволнованно смотрела в сторону веранды.
— Да, видимо, очень серьезно, — подтвердила она и поспешно добавила:
— Пожалуй, пойду к нему.
— Конечно, — согласился старик. Уже на ходу она обернулась:
— Прошу вас, герцог, не сжигайте эти бумаги.
— Я никогда и не думал об этом, но…
Дафна остановилась — в голосе Мидлторпа ей послышалось что-то серьезное.
— Вы хотели сказать…
— Хотел сказать, что я далеко не молод и не слишком здоров. Доктора не очень обнадеживают меня. Поэтому… Мог бы я передать бумаги вам на сохранение?
Дафна смотрела на него с удивлением и страхом. Удивлением — потому что не понимала, как может он доверить чужую личную переписку совершенно незнакомой ему молодой женщине. Страхом — потому что опасалась, что, если согласится и примет бумаги, Саймон может никогда не простить ей этого поступка.
— Не знаю, — ответила она в замешательстве. — Не уверена, что ваш выбор правилен.
Старческие глаза пристально уставились на нее.
— Полагаю, — услышала она, — мой выбор совершенно правилен. — Его тон стал мягким, даже ласковым:
— Уверен, вы найдете нужный момент, чтобы отдать молодому человеку адресованные ему письма… Итак, разрешите, я пришлю их вам?
Дафна наклонила голову. Что еще оставалось делать? Мидлторп приподнял трость, указал в сторону веранды:
— Идите к нему.
Дафна кивнула и поспешила туда, где находился Саймон.
* * *
На веранде горело всего несколько стенных канделябров в густой вечерней тьме, и только благодаря лунному свету Дафна смогла разглядеть Саймона, неподвижно стоявшего возле перил в дальнем углу. В его позе — так ей показалось — была неостывшая злость. И печаль. Он смотрел куда-то в глубь сада, но не видел, наверное, ни аллей, ни темных кустов и деревьев.
Она тихо приблизилась к нему. Прохладный ветер так приятно овевал щеки после духоты в переполненной зале. Слабый гул голосов напоминал, что они здесь отнюдь не в одиночестве, но Дафна никого не слышала и не замечала.
Лучше всего, наверное, было бы начать разговор с ним со слов: «Вы были так нелюбезны со старым герцогом» или «Отчего вы так злы на своего покойного отца?» Но она в самую последнюю минуту отбросила обе фразы. Облокотившись на балюстраду рядом с ним, она негромко, как бы про себя, произнесла:
— Как хотелось бы увидеть звезды.
Саймон мельком взглянул на нее и ответил:
— В Лондоне вы их не увидите. — После некоторого молчания он заговорил вновь:
— Здесь или слишком яркий свет, или просто туман. Или смог.
Она поежилась, словно ей стало холодно, но щеки ее по-прежнему горели.
— А я так надеялась увидеть звездное небо хотя бы тут, в Хэмпстеде. Небеса не идут мне навстречу. Саймон издал что-то вроде смешка.
— Зато в Южном полушарии, — сказал он после долгой паузы, — вы бы на небо не обижались. Какие там звезды!
— Какие?
Она хотела поддержать этот ничего не значащий разговор — любой разговор, лишь бы вывести его из напряжения, которое она ощущала в каждой клеточке его тела, хотя не знала и не понимала причины, и была рада, когда он ответил на ее вопрос:
— Там очень яркие и большие звезды. Совсем не такие, как у нас, если даже удается иногда их здесь увидеть. И расположены совсем в других местах — звезды, созвездия.