Он мысленно произнес это слово и усмехнулся. Надежно умереть? Разве не все равно где? Тем более что ему не придется, если даже кто-то узнает, отвечать за свое участие в объявленной вне закона дуэли.
Ему пришло в голову, что умереть таким образом не делает большой чести — это не только незаконно, но и — как бы точнее выразиться? — безвкусно. Однако другого пути нет. Он нанес оскорбление и словом, и действием женщине из своего круга и должен отвечать за это, расплачиваться за последствия.
Он снова усмехнулся: за то, что поцеловал ее. то не мог, не сумел сдержаться, хотя знал, понимал, к чему это может привести. Вот и привело…
Приближаясь к намеченному месту, он уже издали заметил, как туда подъехали и начали спешиваться Энтони и Бенедикт. Их густые волосы развевались от утреннего ветерка, лица были мрачными.
Остановив коня недалеко от них, он спрыгнул на землю.
— А где же секундант? — спросил Бенедикт. Саймон махнул рукой:
— Не стал никого утруждать.
— Но как же? — Бенедикт был недоволен, — Дуэль невозможна без секундантов с обеих сторон!
Саймон пожал плечами:
— Не вижу необходимости. Вы привезли пистолеты? Я доверяю вам.
Энтони, смотревший куда-то в сторону, повернулся и подошел к нему.
— Я не хочу всего этого, — сказал он.
— У тебя нет выбора, — ответил Саймон.
— Он есть у тебя. Ты можешь жениться на моей сестре. Вероятно, ты не испытываешь к ней любви, но, я знаю, она тебе нравится. Почему же ты не хочешь сделать ей предложение?
Саймон молчал. Он думал, не сказать ли им все то, о чем никогда раньше не говорил даже с друзьями, не открыть ли поводы и причины, по которым он не мог… не хотел жениться. Не считал возможным связывать себя и другого человека на всю оставшуюся жизнь. В чем давно уже дал себе клятву. Но они скорее всего не поймут его, поскольку выросли в большой дружной семье, привыкли жить ее интересами. Их в самом раннем детстве не бросали родители, они не оставались сиротами при живом отце, не слышали диких по своей жестокости слов о том, что они — позор для всего их рода, что не только они сами, но и дети их наверняка будут полунемыми дебилами… Проклятыми жалкими заиками.. И это — вместо того чтобы с детства нанять ему врачей, учителей… О нет, деньги у отца были, много денег. Но он не желал — не позволяли гордыня и спесь, — чтобы более широкий круг людей, не только слуги, узнал о недостатках его сына. Да и какой недостаток? Это болезнь, недуг, который можно и нужно лечить. Если бы не чудесная, святая няня Хопкинс, Саймон •один никогда не справился бы. Но вместе они победили. А потом он, несчастный брошенный мальчишка, нашел в себе силы на свой страх и риск отправиться в школу, наврать там с три короба, чтобы его приняли, и уж тогда отец изволил прислать плату за его обучение…
Все эти мысли молниеносно пронеслись в голове Саймона, и он нашел в них оправдание своему нежеланию делиться всем этим с братьями Бриджертон. Особенно сейчас. Никогда им не понять его ненависти к отцу, желания отомстить ему — хотя бы тем, что не будет продлен род Гастингсов. Не понять страха перед семейной жизнью… Опасений, что его дети и вправду могут родиться неполноценными…
Внезапно ему захотелось кинуть в лицо этим благополучным, обласканным отцом и матерью братьям что-нибудь грубое, оскорбительное, чтобы они прониклись злобой и презрением к нему, и тогда они скорее покончат с этим делом. Но грубость так или иначе задела бы их сестру, и потому он сдержал себя.
Посмотрев в лицо Энтони Бриджертона, который был его другом еще со школьных времен, Саймон спокойно сказал:
— Хочу, чтобы ты окончательно понял: дело не в Дафне. Твоя сестра самая хорошая женщина из всех, кого я когда-либо знал.
С этими словами он нагнулся к открытому ящику с пистолетами, лежащему на земле возле ног Бенедикта, выбрал один из них и зашагал к северной стороне лужайки.
— Стойте! Эй! Подождите!
Саймон повернулся на крик и остолбенел. Святые угодники, это была Дафна!
Она скакала через лужайку, низко пригнувшись в седле, и на какой-то момент Саймон забыл о своем возмущении этим ненужным вмешательством в их мужские дела, так как не мог не залюбоваться тем, как ловко и изящно она сидит на лошади.
Однако к тому времени, когда она остановилась перед ним, бросила поводья и соскочила с седла, негодование вновь взыграло в нем.
— Какого черта вы здесь делаете? — свирепо спросил он.
— Спасаю вашу несчастную жизнь! — ответила она еще более яростно.
Никогда раньше он не видел ее в таком гневе. Глаза ее просто пылали.
— Дафна, вы дурочка. Не понимаете, как опасно пускать такую лошадь в галоп. Кроме того, еще немного — и вы могли бы попасть под пулю.
— Глупости! — возразила она. — Вы еще не дошли до своего места.
Она содрогнулась при последних словах, подумав, что это место может стать последним, где он стоял еще живой.
Не вполне отдавая себе отчет в том, что делает, он схватил ее за плечи и тряхнул.
— А скакать сюда из центра Лондона в полутьме? Мало ли что могло случиться?
— Со мной был Колин, — услышал он ответ.
— Колин?.. А вот и он! Что за глупости? Я готов отхлестать его розгами!
— Думаете сделать это до или после того, как Энтони пробьет вам сердце пулей? — В ее голосе была нескрываемая горечь.
— Бриджертон! — крикнул Саймон, и три кудлатые головы одновременно повернулись к нему. — Ты просто глупец!
— Кого из трех ты имеешь в виду, Саймон? — спросил Энтони, и в его тоне прозвучали прежние добродушно-иронические интонации. — Надеюсь, Колина?
— Кого же еще!
— А вы предпочитаете, чтобы я сидел с ней дома и она выплакала бы там все глаза?! — закричал в ответ младший брат.
— Да!
Это крикнули сразу трое.
— Саймон! — в отчаянии окликнула его Дафна, потому что он уже повернулся и продолжил путь на другой край лужайки. — Идите сюда! Ко мне!
Он остановился и, обратившись к Бенедикту, произнес:
— Заберите отсюда вашу сестру.
Бенедикт неуверенно посмотрел на Энтони.
— Делай, как тебе говорят! — рявкнул тот.
Бенедикт продолжал стоять неподвижно — он явно колебался, переводя взгляд со своих братьев на сестру и на человека, оскорбившего ее.
— Ради Бога, уведите ее, Бенедикт. — Просительные нотки прозвучали в голосе Саймона.
— Нет. — Бенедикт сложил руки на груди. — Она имеет право сказать, что хочет. Мы должны ее выслушать.
— Что с вами такое с обоими?! — нервно крикнул Энтони своим братьям.
— Саймон, — вступила в разговор Дафна, подходя к нему, — вы должны выслушать меня.