— Чудесно, — прошептала она. — Я уже полюбила его.
— Это правда? — Саймон, сняв перчатки, вынул кольцо из коробки. — Посмотрите хорошенько. Оно ваше и только ваше и должно свидетельствовать о вашем вкусе, не о моем.
Дафна с некоторой укоризной бросила на него взгляд. Зачем портить такой радостный момент ненужными, чтобы не сказать — занудливыми замечаниями и предупреждениями?
— Наверное, наши вкусы все-таки в чем-то совпадают, — с легким вздохом заметила она.
Саймон тоже вздохнул, но с облегчением — он и не предполагал, насколько важным для него было знать, как она отнесется к его первому подарку. И теперь ему стало спокойнее. Он также ощущал напряженность между ними, его угнетали паузы в разговоре, вспоминались прежние беседы, когда плавно текла речь и ничто, казалось, не мешало ощущению, что рядом с тобой истинный друг. И желанная женщина…
— Могу я надеть кольцо вам на палец? — спросил он.
Она кивнула и принялась стягивать перчатку.
Но Саймон вмешался в этот процесс, начал сам медленно и осторожно снимать ее: с каждого пальца, постепенно, не торопясь. В этом незамысловатом действии была подлинная эротичность — точно так же он снимал бы с нее одежду.
Дафна не могла сдерживать взволнованных вздохов, когда ее пальцы, один за другим, освобождались от перчатки. Эти вздохи, чуть приоткрытые губы возбуждали его еще больше.
Слегка дрожащей рукой он бережно надел кольцо на ее палец.
— Как будто прямо для меня, — сказала Дафна, слегка двигая рукой так, чтобы камни на кольце лучше отражали лучи света. — Как красиво!
Саймон не отпускал ее руку, она была такой нежной и теплой. Потом поднес ее пальцы к губам.
— Очень рад, что оно вам понравилось.
Это были не просто вежливые слова — он действительно испытывал радость.
— Откуда вы знали, что я люблю изумруды? — спросила она.
— Я не знал. Просто они напоминают мне ваши глаза.
— Господи, Саймон! — Она не удержалась от громкого восклицания. — Что вы такое говорите? У меня глаза карие. Вы меня спутали с кем-то.
Она вскочила с места, подошла к зеркалу, вгляделась в свое отражение.
— Конечно, карие, — подтвердила она.
— В основном да, — согласился он. — Но приглядитесь внимательнее… Смотрите по краям зрачка… Видите?
— Ой! — воскликнула она снова после подробного изучения своих широко раскрытых глаз. — Вы правы. Никогда раньше этого не замечала.
Он опустился в кресло.
— Скоро вы поймете, — сказал он с важностью, — что я вообще всегда прав.
Она ответила ему саркастическим взглядом.
— Как вы это заметили? Я говорю о цвете глаз. Он пожал плечами и небрежно ответил:
— Всего-навсего внимательно вглядываясь в них.
Дафна продолжала исследовать свои глаза и пришла наконец к неожиданному выводу:
— Подумать только! Оказывается, они целиком зеленые.
— Ну, этого я бы не сказал. Вы явно переборщили.
— Сегодня зеленые — я вижу.
Саймон усмехнулся:
— Как вам будет угодно. Но подождем до завтра.
Она вздохнула.
— Я всегда завидовала Колину. Вот у него глаза так глаза. А какие ресницы! Совершенно не мужские. Зачем они ему? Это придает мужчине изнеженный вид.
— Думаю, что юные леди, влюбленные в вашего брата, считают иначе.
— Но мы-то можем не очень считаться с их мнением, не правда ли?
— Пожалуй, так.
— Скоро вы поймете, — повторила Дафна недавнее утверждение Саймона, — что я тоже всегда права.
Он довольно громко рассмеялся. Дафна не поддержала его, она испытующе смотрела ему в лицо, словно вспоминая что-то.
— Как хорошо, — сказала она и прикоснулась к его руке. — Сейчас мы почувствовали себя совсем так, как в прежние дни… Стало легче говорить… И дышать. Правда?
Он кивнул, удивляясь, что ощутил то же самое, что она, и задержал ее руку в своей.
— Так будет у нас и впредь, верно? — продолжала она. — Легко и просто.
— Да, — ответил он, хотя знал, что это не правда.
Между ними вполне возможны согласие, мир — все, что угодно, но, увы, все будет уже не так, как было вначале.
Дафна улыбнулась, прикрыла глаза, прислонила голову к его плечу.
— Это хорошо, — сказала она, не открывая глаз.
Несколько мгновений Саймон не сводил взгляда с ее радостного, успокоенного лица.
«Во что бы то ни стало, — решил он, — я обязан сделать ее счастливой. Чего бы это мне ни стоило… Но как?»
* * *
В последний вечер пребывания Дафны в качестве мисс Бриджертон ее мать постучала к ней в спальню.
Дафна сидела на постели, и негромкий стук всколыхнул в ней воспоминания детства, когда мать и отец приходили пожелать ей спокойной ночи.
— Войдите! — крикнула она.
Вайолет Бриджертон вошла с чуть смущенной улыбкой на лице.
— Дафна, — сказала она, — у тебя есть несколько минут, чтобы поговорить со мной?
Никогда еще Дафна не видела свою мать такой смущенной, чтобы не сказать — растерянной.
— Ты здорова, мама? — спросила она с беспокойством. — Что с тобой? Какая ты бледная!
— Я совершенно здорова, дочь моя, — почти прежним тоном отвечала Вайолет. — Просто мне нужно… я считаю необходимым с тобой поговорить.
— Ох! — не сдержала громкого вздоха Дафна.
Она ожидала этого, но не определила до сих пор, хочется ли ей выслушивать наставления и пожелания матери по поводу предстоящей семейной жизни и связанных с этим достаточно интимных проблем.
Подруги рассказывали, что все матери накануне свадьбы дочерей непременно напутствуют их, раскрывая то, что считают секретами брака и что нужно знать девушке перед тем, как стать женщиной, — все эти такие ужасные, гадкие, но нестерпимо интересные вещи для невинных ушей. Однако выпытать какие-то определенные захватывающие дух подробности у замужних молодых женщин Дафне еще не удавалось; те загадочно улыбались и отвечали: сама скоро узнаешь. Это «скоро» стало сейчас для нее завтрашним днем. Вернее, завтрашним вечером. Ночью…
Но отчего у матери такой вид, будто ей, а не Дафне предстоят все эти испытания?
— Может быть, ты сядешь, мама? — сказала она, указывая на место рядом с собой.
Вайолет вздрогнула, словно дочь предложила ей опуститься на раскаленную сковородку.
— Да, да, — произнесла она, — я это и хотела сделать.
Она села, сложила руки на коленях и замерла.