От бессилия по лицу потекли слезы, а пальцы сжались в кулаки. Наверняка в этот момент я являла собой жалкое зрелище, стоя с трясущимися конечностями и подбородком, пытаясь найти правильные слова, которые все никак не приходили.
– Ладно, есть, – смягчился Баал, поднялся из-за стола и впервые в жизни неловко, как строгий старший брат, до того не признававший сантиментов, обнял меня. Прижал к широкой груди и погладил по голове, стараясь успокоить рвущиеся наружу рыдания. – Только не реви, я на твоей стороне. Найдется какой-нибудь выход. Поехали домой.
Захлопнув за собой входную дверь, я отряхнула пальто от снега и повесила его на вешалку. Отправила на полку шапку и перчатки, стянула ботинки. Затем мельком взглянула в зеркало на лицо с размазанной косметикой, поморщилась и сходу, не поднимаясь наверх, как ребенок, пытающийся утешиться хоть чем-нибудь, принялась стягивать упаковку со свертка.
Что же такое тяжелое и хрупкое запаковал Дэйн?
Когда бумага оказалась содранной и валяющейся по всему коридору, моим глазам, наконец, открылся и сам подарок.
Ваза.
Высокая напольная, расписанная розовыми с золотым цветами ваза. Сверху к горлышку лентой крепилась небольшая открытка: «Про поющие горшки династии Минь эти олухи в магазине никогда не слышали, поэтому я просто выбрал то, что мне понравилось. Надеюсь, у тебя еще есть место, коллекционерка? Д.Э.»
Дочитав послание, я, несмотря на плохое настроение, рассмеялась.
Уровень «F»
Небо над головой казалось войлочным из-за постоянно клубившейся на нем сплошной, плотной, местами рваной пелены из облаков. Сгустившаяся темнота поглотила их неприятный серый цвет, оставив ощущение комковатости.
То было чужое небо, неродное.
Перешептывался вокруг лес, состоящий из чахлых голых деревьев; без аппетита похрустывал тонкими сучьями костерок, возле которого на прикаченном откуда-то из чащи бревне расположились одетые в камуфляж рыжеватый доктор и высокий блондин. Эльконто, похлопывая по стволу винтовку, без перерыва сыпал любимыми шутками «с душком», над которыми сам же и смеялся (он вообще унывал когда-нибудь?), Лагерфельд же лишь качал головой и укоризненно улыбался, не утруждая себя комментариями.
Дэлл вот уже минут двадцать как рылся во взрывоопасных боеприпасах, выискивая что-то одному ему известное – машина покачивалась на рессорах, когда он коленями или задом опирался о багажник; Регносцирос, сложив руки на груди и опершись спиной на колесо джипа, с закрытыми глазами сидел на стылой земле, то ли отдыхая, то ли прислушиваясь.
Они стали чужими, непривычными – члены собственного отряда. Вроде те же ребята, те же лица – вот только появилась в их взглядах какая-то зеркальная ровность, стоило пальцам сомкнуться на оружии. Равнодушие, отсекшее эмоции от разума. Они пришли сюда выполнить задание, и каждый, несмотря на мнимую расслабленность, оставался предельно собранным. Я каким-то образом чувствовала это.
Но все равно они были моими ребятами, и с ними, пусть даже такими, было спокойней, чем было бы в одиночку.
Ночь выдалась стылой; спальник, в который я закуталась едва ли не с головой, неплохо держал тепло, но холод и сырость, идущие от земли, не позволяли провалиться в сон. Дэйн уже час назад махнул рукой, давая разрешение на отбой со словами «если что, разбудим», но, даже несмотря на усталость, я все еще бодрствовала.
День выдался долгим, утомительным и щедрым на открытия, одним из которых оказалась моя способность к переносу тяжелых предметов, таких как машины. Благодаря этому (радость на лицах ребят мне запомнилась надолго) утром мы имели возможность проделать долгий окружной (а потому безопасный) путь в пару сотен километров до той самой точки, где теперь разбили лагерь. Хантер был убежден, что именно с этой дороги, теряющейся на одной из заброшенных окраин уровня, Андариэль меньше всего будет ждать появление врагов. Противоположная точка от портала. Если не идти пешком, то это самая удобная траектория для того, чтобы подобраться вплотную к городу. Что ж, я поднапряглась – и идти пешком не пришлось, хотя для того, чтобы перебросить машины и ребят, пришлось совершить четыре прыжка на «F».
Можно было, конечно, и вовсе без машин: просто перенести людей поближе к городской черте, но тогда как забрать все оружие? На спинах (как сказал бы Эльконто, «на горбах»)? А объемные ящики со взрывчаткой? С машинами было удобнее. И теперь они, замаскированные, стояли в пяти километрах от главного населенного пункта Уровня «F» – города Ревентон.
Удивляло, что перенос машин почти ничем не отличался от переноса дамской сумочки с ключами. И того, и другого достаточно было коснуться (при этом желать, чтобы предмет переместился вместе с тобой), однако энергозатраты каким-то образом были напрямую связаны с весом предмета – после транспортировки трех авто мои силы заметно истощились, но, слава Богу, не настолько, чтобы оказаться неспособной перебросить отряд. И именно в этом процессе обнаружилось второе открытие: только одному человеку нужно было касаться меня напрямую – все остальные могли держаться друг за друга, автоматически подключаясь через него в цепь «для переброса». Что ж, удобно. И немного смешно… тоже мне – детский паровозик.
Главное, что все это работало.
После переброски все шло по разработанному Канном и Хантером плану: погрузка в машины, долгая и молчаливая поездка по узкой разбитой дороге. Чахлый лес по сторонам, унылый пейзаж и серая беспрерывно клубящаяся вата над головой.
Появлялось стойкое ощущение, что в этом месте смены сезонов не происходило: не было ни яркой нежно-зеленой весны, ни жаркого солнечного лета, ни дождливой осени, ни морозной зимы. Температура воздуха снаружи, судя по датчику в машине Эльконто, не поднималась выше двух градусов тепла, снега не было. Стыло, чахло и уныло. Стоило ступить на эту каменистую потрескавшуюся землю, как появлялось неосознанное желание тут же сигануть назад, которое, глядя на сосредоточенные лица остальных, приходилось затыкать поглубже за пояс. В конце концов, это и есть мой настоящий первый рабочий день, и негоже даже раздумывать о том, нравится тебе пейзаж или нет. Наверное, на уровнях существовали места и похуже.
Холод просачивался через льнущую к телу одежду, лежать запакованной в униформу, пусть даже без ботинок и носок, было некомфортно. Тускло поблескивал на руке новенький браслет с лампочками. Каждая лампочка – определенный член отряда, если загорится, нужно срочно переноситься «на помощь» или для дальнейшей транспортировки. Лампочки я выучила наизусть еще утром. Ошибаться нельзя: секунды кому-то могут стоить жизни. Браслет был хорошей идеей: телефоны здесь работали через раз (единственная вышка Ревентона давала плохой сигнал, становившийся еще хуже, стоило небу затянуться облаками, что, похоже, в этом месте происходило постоянно), а рации на такие расстояния не пробивали. Оставались только выданные Комиссией браслеты, которые, судя по всему, сработали бы где угодно. Лабораторные специалисты всегда уповали на качество изготавливаемой продукции, в этом я уже имела шанс убедиться.