Райан снова замолчал.
– Пытаешься вывести меня из себя? – поторопила я его.
– У нашего клочка земли богатая история. Знаешь ли ты, что с начала тысяча восемьсот шестидесятых до конца века там располагалась школа? Одна из первых средних школ исключительно для черных детей в Северной Америке.
– Не знала.
Я открыла диетическую кока-колу.
– И Бейкер прав. С тридцатых до середины семидесятых годов землю использовали для рыбалки. Когда владелец умер, собственность перешла к его родственникам из Джорджии. Наверное, им не слишком нравились морепродукты. Или замучили налоги. Так или иначе, они продали землю в восемьдесят восьмом.
На сей раз он не выдержал паузы первым.
– Покупатель – Ж.Р. Гильон.
Я вспомнила имя за долю секунды.
– Жак Гильон?
– Oui, madame. [34]
– Тот самый Жак Гильон?
Я крикнула так громко, что посреди коридора остановился и обернулся на меня студент.
– Скорее всего. Налоги оплачивал...
– Официальным чеком "Ситикорп", Нью-Йорк.
– Верно уловила.
– Черт возьми!
– Хорошо сказано.
Ничего себе новости. Владелец собственности в Адлер-Лайонс имел еще и сгоревший дом в Сен-Жовите.
– Ты говорил с Гильоном?
– Мсье Гильон еще не вышел из уединения.
– Откуда?
– Его еще не обнаружили.
– Черт! У нас и правда есть зацепка.
– Похоже на то.
Прозвенел звонок.
– И еще.
Коридор наполнился гулом голосов, студенты переходили из аудитории в аудиторию.
– Просто чтобы не отступать от правил, я отослал имена в Техас. На преподобного Оуэнса ничего, но догадайся, кто у нас владеет ранчо?
– Нет!
– Мсье Ж.Р. Гильон. Два акра в графстве Форт-Бенд. Оплачивает налоги...
– Официальными банковскими чеками!
– В конце концов я его вычислю, а пока пусть им займется местный шериф. Гильон мог отметиться и в жандармерии. Я послоняюсь тут еще пару дней, подействую на нервы Оуэнсу.
– Найди Катрин. Она звонила, но я снова опоздала. Она явно что-то знает.
– Если она здесь, найду.
– Катрин в опасности.
– Почему ты так думаешь?
Я собралась было рассказать ему о культах, но решила, что пока не узнала ничего относящегося к делу. Даже если Дом Оуэнс руководит сектой, он не похож ни на Джима Джонса, ни на Дэвида Кореша, тут я уверена.
– Не знаю. Только предчувствие. Она так нервно говорила по телефону...
– Как мне показалось, мисс Катрин даже краснеть толком не умеет.
– Она не такая.
– А ее подружка Эль явно не блещет интеллектом. Ты все работаешь?
Я помялась, потом рассказала о нападении.
– Черт! Мне жаль, Бреннан. Мне нравился твой кот. Знаешь, кто это сделал?
– Без понятия.
– Тебе дали охрану?
– Проезжают мимо время от времени. Все в порядке.
– Не гуляй по темным улицам.
– Сегодня утром привезли тела с Мертри. У меня куча дел в лаборатории.
– Если трупы завязаны на наркотиках, тобой могут заинтересоваться большие шишки.
– Вот так новость, Райан.
Я кинула банановую шкурку и обертку от "Мун-пай" в мусорную корзину.
– Обе жертвы – молодые белые женщины, как я и предполагала.
– Как-то не похоже на драг-дилеров.
– Верно.
– Но версию пока отбрасывать не стоит. Некоторые из этих парней используют женщин как презервативы. Девушки могли оказаться не в то время не в том месте.
– Могли.
– Причина смерти?
– Я еще не закончила.
– Тогда вперед, тигрица. Только не забывай, ты еще нам понадобишься в деле Сен-Жовита, когда я прижму ублюдков.
– Каких ублюдков?
– Еще не знаю, но все впереди.
Когда нас разъединили, я уставилась на свой отчет. Потом встала и принялась расхаживать по лаборатории взад-вперед. Снова села. Еще немного походила.
В голове все крутились образы из Сен-Жовита. Одутловатые белые младенцы, нежно-голубые веки и ногти. Простреленный череп. Перерезанные горла, руки, покрытые ранами самозащиты. Обугленные тела, руки и ноги перекручены, деформированы.
Что связывает смерти в Квебеке с клочком земли на острове Святой Елены? Почему младенцы и немощные старухи? Кто такой Гильон? Что в Техасе? С какой злобой столкнулись Хайди и ее семья?
"Думай, Бреннан. Молодые женщины в твоей лаборатории тоже мертвы. Оставь убийства в Квебеке Райану и займись своей работой. Они заслуживают твоего внимания. Узнай, когда женщины умерли. И как".
Я надела вторую пару перчаток и обследовала каждую косточку второй жертвы под увеличительным стеклом. Ничто не подсказывало, почему она умерла. Ни следов удара тупым предметом, ни пулевых отверстий, ни ножевых ран, ни гиодных повреждений, чтобы констатировать удушение.
Единственное, что я нашла: укусы животных, обнаруживших труп.
Когда я положила на место последнюю кость ноги, из позвонка выполз крошечный черный жучок. Я уставилась на него, вспомнив, как однажды вечером Птенчик поймал на кухне в Монреале майского жука. Он играл с насекомым чуть не вечность, пока не потерял к нему интерес.
Слезы жгли глаза, но я не сдалась. Поймав жучка, положила его в пластиковую банку. Больше смертей не будет. Я выпущу его на улице.
"Ладно, жук. Давно ли умерли наши леди? Давай посмотрим".
Я взглянула на часы. Полпятого. Поздновато. Я полистала электронную записную книжку, нашла номер и позвонила.
За пять часовых поясов отсюда запищал телефон.
– Доктор Уэст.
– Доктор Лоу Уэст?
– Да.
– Он же Капитан Кэм?
Молчание.
– Звезда мясных консервов?
– Рыбных. Ты, Темпе?
Я так и видела его: густые, посеребренные сединой волосы и борода, обрамляющая постоянно загорелое под гавайским солнцем лицо. Задолго до того, как мы познакомились, его обнаружило и выбрало в качестве представителя марки консервированной рыбы японское рекламное агентство. Кольцо в ухе и косичка вполне соответствовали нужному образу морского капитана. Японцам понравился Капитан Кэм. А мы его нещадно дразнили, но не припомню, чтобы кто-то видел саму рекламу.