Медсестра улыбнулась и вышла.
– А Адкинс?
– Когда речь заходит об Адкинс, Фортье приходит в сильное волнение, – сказал Райан. – Создается впечатление, что, рассказывая о других своих геройствах, он даже гордится собой, а об этом разговаривать вообще не желает.
Мимо моей палаты провезли медицинскую тележку. Я услышала звук резиновых колес по выложенному плиткой полу.
Почему ему неприятно разговаривать об Адкинс? – задумалась я. Именно она не вписывается в общую картину.
Из коридора послышался электронный голос, побуждающий кого-то набрать номер двести тридцать семь.
Почему?
Из-за двери раздался звук раскрывающегося лифта.
– Быть может, все дело вот в чем, – произнесла я. – Действуя вновь и вновь по проверенной схеме – монастырь, станции метро, знаки, – он перестал испытывать тот же накал эмоций? Вот и решил опять проникнуть в жилье жертвы, как в случае с Моризет-Шанпу.
Я вспомнила фотографии. Задранную куртку от спортивного костюма на Маргарет Адкинс. Огромную лужу крови.
– Мы выяснили, что с Адкинс Фортье предварительно договорился о встрече. Что явилось для него неожиданностью во время этого визита, так это звонок ее мужа. Он испугался и убил ее в спешке, поэтому и не стал расчленять и упаковывать в пакеты, как планировал. К тому же на этот раз не почувствовал всего того, что мечтал ощутить, не насладился своим превосходством.
Статуэтка. Отрезанная грудь.
Райан кивнул.
– В его фантазиях убийство как таковое играет далеко не самую важную роль. Наиболее привлекательной для него является возможность властвовать и распоряжаться. Захочу – убью, захочу – позволю жить. Могу закопать твой труп или оставить на всеобщее обозрение. В моих силах лишить тебя половой принадлежности – отсечением молочных желез или увечьем влагалища, – отрезать тебе руки и сделать абсолютно беспомощной. Звонок мужа Маргарет Адкинс нарушил все его планы.
– Кстати, до Адкинс этот гад никогда не пользовался личными вещами своих жертв, – сказала я. – Быть может, заполучив деньги по ее кредитной карте, он еще раз доказал себе, что имеет над ней власть.
– Или в тот момент ему срочно понадобилось что-нибудь купить, а денег у него не было, – произнес Клодель.
– Все же странно выглядит этот его жест, – пробормотал Райан.
Мы помолчали.
– А Питр и Готье? – спросила я, продолжая гнать от себя наиболее важные вопросы.
– Он заявляет, что к ним не имеет никакого отношения.
Детективы обменялись какими-то словами, я их не расслышала. Мою грудную клетку заполнил отвратительный холод. Я собрала все свое мужество и выдавила:
– Гэбби?
Клодель потупил взгляд.
Райан откашлялся.
– Вам, наверное...
– Расскажите о Гэбби.
Мои глаза защипало от подкатившихся к ним слез.
– Почему? – спросила я.
Никто не ответил.
– Из-за меня?
Я старательно пыталась говорить ровным голосом.
– Этот человек – сумасшедший, – сказал Райан. – В нем живет безумная жажда власти. О своем детстве он почти ничего не захотел нам рассказывать, но дал понять, что к бабушке питает просто невероятную ненависть. По его мнению, именно бабушка виновата во всех его бедах, он твердит, что из-за нее у него не сложилась жизнь. Насколько мы поняли, она была очень деспотической и фанатично религиозной особой. Его ощущение своего бессилия скорее всего порождено отношениями с ней.
– Другими словами, этот парень не умеет общаться с женщинами и винит в этом свою бабусю, – добавил Клодель.
– А при чем здесь Гэбби?
Было видно, что Райан не хочет отвечать на мой вопрос.
– Поначалу Фортье стал удовлетворять свою потребность во власти путем подсматривания за женщинами. Он следил за ними, узнавал подробности их жизни, записывал что-то в своих тетрадках, довольствовался фантазиями, а жертвы даже не подозревали о его существовании. Потом ему захотелось чего-то большего. Он убивает Дама, получает при этом кайф и решает продолжать свою карьеру. Грань между жизнью и смертью. У него появляется право определять ее. Его уже не остановить.
Я уставилась на синие ирисы в вазе на тумбочке.
– И вот на его пути появляетесь вы: опознаете труп Изабеллы Ганьон.
– Я становлюсь для него угрозой, – произнесла я, понимая, к чему он клонит.
– Да, он осознает, что над ним нависла угроза. И что источник этой угрозы – доктор Бреннан. Она в состоянии разрушить мир его фантазий, мир, в котором ему принадлежит роль властелина.
Я прокрутила в голове события последних шести недель.
– Я определила, что найденный в Гран-Семинер скелет принадлежал Изабелле Ганьон, в начале июня. Три недели спустя Фортье убивает Маргарет Адкинс, на следующий день мы появляемся на улице Берже. Еще через три дня я нахожу останки Грейс Дама.
– Да.
– Он в ярости.
– Конечно. При помощи убийств этот ненормальный остужал свою ненависть к женщинам, а я...
– Или свою злость на бабулю, – сказал Клодель.
– В любом случае вы встали у него на пути как серьезная преграда.
– И я тоже женщина.
Райан достал пачку сигарет, но тут же вспомнил, где находится.
– Он допустил большую ошибку, воспользовавшись кредитной картой Адкинс, однако не захотел этого признавать, стал искать виноватых.
– К тому же ему было невыносимо думать, что за ним самим теперь охотится женщина.
– Но почему Гэбби? Почему не я?
– Кто знает? Может, он ждал вас, а из вашей квартиры вышла она?
– Не думаю, что все было так, – сказала я. – Очевидно, и за мной этот псих какое-то время пристально наблюдал. Ведь это он принес череп в мой сад?
Кивки.
– Что ему стоило в самом начале подкараулить меня где-нибудь и прикончить, как всех остальных?
– От больного не знаешь, чего ждать, – ответил Клодель.
– Гэбби он убил совсем по-другому, не так, как других. Ему было известно, где я живу и что она переехала ко мне. – Я разговаривала скорее с самой собой, нежели с Клоделем и Райаном. Эмоциональное напряжение, скапливавшееся во мне на протяжении нескольких недель, вот-вот грозило достигнуть предела. – Он специально сделал это. Чтобы заставить меня страдать.
Мой голос звучал все громче и громче, и я уже не пыталась контролировать себя. Перед глазами возник конверт в косяке моей двери. Овал из осколков кирпичей. Раздувшееся лицо Гэбби, божки в ее ушах. Изображение моей дочери на фотографии.