Я оглянулась.
Ко мне спешил человек, похожий на полицейского. Синий мундир тесно обжимал плечи, блестящая пряжка ремня вдавилось во внушительных размеров пузо, трясущееся от бега. Человек помахивал длинной темной палкой и постоянно вытирал пот, стекающей из-под темно-синей фуражки.
— Вы что, с правилами не знакомы? — Тяжело дыша и грозно нахмурив кустистые брови, спросил он.
— Простите, а что я, собственно, нарушила?
— Это улица с односторонним движением! — Рыкнул он.
Я непроизвольно посмотрела на дорогу, проходящую посреди улицы. Она была совершенно пуста.
— Хорошо. И что? — Я была удивленна и несколько раздражена, что была остановлена по совершенно нелепой причине.
— Вы что, знака не видите? — Махнул полицейский в сторону знака у обочины.
Я посмотрела на белую стрелку, нарисованную на синем фоне. Затем снова на пустую дорогу. В поле зрения попал еще один двигавшийся навстречу прохожий, который предпочел быстро укрыться в здании, едва завидев фуражку.
— Вижу я знак. — Возмутилась я. — Но у меня в руках даже руля нет! Это же для транспортных средств!
— Это для пешеходов! — Заорал полицейский, сделавшись пунцовым от того, что с ним кто-то решился спорить. — Это дорога с односторонним движением для пешеходов!
От удивления я даже выпустила из рук ручку сумки. Та качнулась и вертикально встала за спиной. Как это может быть «одностороннее движение для пешеходов»? Что за идиотизм? В памяти всплыли прохожие, все как один, двигавшиеся навстречу. Но что с того, что никто не обогнал меня, двигаясь в том же направлении? Скорость я держала приличную, погода жаркая, так что нет причин, по которым бы это могло показаться странным.
Полицейским достал странный прибор и протянул его к надетому на мое запястье браслету. Прибор издал негромкое «п-и-и» и мигнул зеленым. Отсканировал какую-то информацию.
— А-а-а! — Потянул мужчина в мундире, немного успокоившись. — Первый день, значит.
— Первый.
— Повезло тебе в этот раз. Завтра такой возможности уже не будет. Получишь за нарушение полбалла.
Я нахмурилась. И что они все какими-то баллами меряют? Хорошо это или плохо? И сколько это — полбалла? Много или мало?
— Иди тогда. Легко отделалась. — Прозвучало это, как мне показалось, несколько разочарованно. Мужчина вытер со лба пот и спрятал сканер за тесным ремнем. — Сборник правил почитать не забудь.
Он зашагал прочь, оставив меня стоять на тротуаре. Я некоторое время смотрела ему вслед, досадливо морщась от испорченного настроения.
Куда теперь? Если пойду в том же направлении, то следующий полицейский не замедлит придраться. А потом еще один и еще…. Но не двигаться же назад по улице? Какой в этом смысл? Я с надеждой присмотрелась к знакам на противоположной стороне, может быть, можно перейти проспект и продолжить путь по другой стороне. Но к моему разочарованию белая стрелка стоящего вдалеке знака указывала в том же направлении.
«Тьфу на вас… — Выругалась я мысленно. — Кому на ум пришло создать такое правило?»
Постояв на солнцепеке еще несколько минут, я вдруг увидела неторопливо катящее по дороге «Tazi».
— Эй! — Бросилась я, размахивая свободной рукой. — Стой!
«Не дадут ли мне еще один штраф за слишком громкие выкрики на улице?» — пронеслось в голове, но раздумывать было некогда. Машина уже остановилась у обочины.
— Куда тебе? — Придвинувшись к окну, спросил водитель.
То ли от постоянного пребывания на солнце, то ли в качестве подарка от природы, но кожа на его лице была темной, почти черной, в то время как волосы не вились тугими смоляными колечками (что было бы вполне уместно при подобном оттенке кожи), а торчали коротко-стриженным светлым ежиком.
— Мне… Сейчас… — Я выудила из пакета конверт с ключом, сверху которого был напечатан адрес. — В Бэль-Оук парк.
Я протянула конверт водителю, чтобы он прочитал адрес целиком.
— Вижу. Почти на другой конец города пилить. Садись. — Кивнул на заднее сиденье темнокожий.
— А сколько стоит-то?
— Полтора балла отсюда.
— Что? А не многовато ли? — Возмутилась я, прикинув, что после поездки у меня останется только три с половиной купона, а на них еще нужно купить еду.
— А что ты у меня спрашиваешь? — Возмутился в свою очередь тот. — Цены не я устанавливаю.
Мое раздражение мгновенно поутихло.
— Ладно-ладно…. Полтора, так полтора.
Я запихнула сумку в машину и плюхнулась рядом. Теперь меня распирало любопытство.
— А кто цены устанавливает?
— Город.
— То есть все такси по одним и тем же тарифам?
— Ага.
— А тебе процент идет от количества пассажиров в день?
— Нет, я получаю два балла в день. Вот и вся моя зарплата. — Пробубнил он, выворачивая с проспекта Альпинистов на прилежащую улицу. — И не от чего она не зависит, хоть весь день пустой простою. А ты что, новенькая что ли?
— Первый день здесь.
Водитель коротко глянул на меня в зеркало:
— Ничего. Быстро научишься.
Сил оглядывать окрестности из окна ядовито-желтого Tazi уже не было, поэтому прислонившись лбом к прохладному стеклу, я тут же задремала. Через какое-то время сквозь сон донеслось недружелюбное «Эй!»
Я вздрогнула и подняла голову.
— Приехали. Бэль-Оук парк.
Фыркая на водителя, жару, скрипучее такси и недостаток сна, я выбралась из машины. Отсчитала два купона «за проезд», получила сдачу. Видимо — «полкупона». Значит и такие «купюры» имеются. Не оборачиваясь на звук удаляющегося автомобиля, едва заметно морщась от поднятой колесами пыли, я медленно обводила взглядом окрестности. Это место можно было назвать как угодно — общежитием, окраинным поселком, последним фронтиром, но только никак не парком. Да, действительно, надпись «Бэль-Оук» была криво выдолблена каким-то горе-мастером на широкой, вкопанной в клумбу доске, но на этой же клумбе все достопримечательности «парка» заканчивались.
Вспомнилось лицо усатого офицера на границе. Значит — это и есть «хороший комплекс». Что же тогда плохой комплекс? Мне отчего-то думалось, что ответ не заставит себя долго ждать. Вздохнув, я покатила ставшую уже почти родной сумку по направлению к трехэтажному зданию с множеством окон. Белая краска стен, казалось, светилась на солнцепеке. Невысокие кустики, вопреки жаре, не смотрелись особенно чахлыми, видимо исправно поливались раз в сутки или двое. Рядом с входной дверью имелись полоса, засаженная радующими глаз разнообразием желто-розовых оттенков, цветами.
Не встретив никого на пути, я шагнула в прохладную тень подъезда. В широком квадрате солнечного света, льющегося из окна, отыскала конверт с ключом, выяснила, что номер моей комнаты триста четырнадцать (третий этаж, не иначе), огляделась в поисках лифта и не найдя такового разочарованно потащила сумку вверх по лестнице.